Самый же интересный и поистине фантастический момент в пропаганде наступает тогда, когда несуществующие (pardon, уже существующие, только в виде информации) явления обретают материальную сущность. Рак легких существовал всегда — а рак легких, вызванный курением? Ну какой же это вымысел, если с момента его появления абсолютно все, кто умер от рака легких, «подцепил» его именно из выкуренных сигарет! Целлюлит — это подкожная жировая ткань человека, существующая с той же целью, что и шерстный покров у теплокровных животных. А целлюлит как болезнь, провоцирующая нарушения микроциркуляции крови в тканях? Есть все шансы, что вскоре можно будет посмотреть где-нибудь сюжет из некой клиники, куда привезли толстяка с атрофией ягодичных мышц, развившейся из-за целлюлита. У кого есть основания не доверять подобным фактам и какое оно? Верно: такое, что проверке лично нами, аудиторией, «пропагусями» они не подлежат. Микроскопических паразитов, которые заводятся в постельных принадлежностях, вызывают зуд и аллергические реакции — и тех невооруженным глазом не увидеть, хотя вот же они, в перьевой подушке прямо перед носом спрятались, как партизан в засаде! Чтобы избежать этой напасти, нужно забыть о подушках из пера и одеялах из шерсти — только силикон и синтепон! И менять почаще даже эту синтетику, потому что зловредные клещи всеядны, просто натуральное им чуть больше по вкусу. Зато для человеческого организма синтетические материалы безопаснее и полезнее натуральных. Ведь, в отличие от дорогих тканей из хлопка, шерсти, льна и шелка, они гипоаллергенны, легки и дешевы. Какое слово здесь ключевое? Нет, не «гипоаллергенные», как решил бы «пропагусь».
И еще один занятный момент — опровержения ранее прозвучавших тезисов. Они тоже должны непременно появиться на определенном этапе пропаганды, только гораздо более разрозненно, в менее доступных источниках с более низким рейтингом просмотра. Это вовсе не странная мысль — поговорка «Исключение только подтверждает правило» сложилась гораздо раньше, чем ее начали использовать в целях массовых манипуляций. Скептики всегда были, есть и будут. Да и любой человек — подверженный внушению или нет — в разные периоды жизни склонен либо подчиняться, либо проявлять самостоятельность суждений. Эти перемены связаны со множеством факторов его жизни — успехами и социальным ростом или, напротив, несчастьями, потерей работы, разводами, болезнью. Пропаганда никак не смогла бы учесть решительно все подобные переходы, да ей это и не нужно. Ей достаточно предусмотреть только прямое следствие внезапного пробуждения в ком-то здравомыслия и защитить немножечко концепцию от скептических нападок. Как это сделать? Частично позволить критике себя проявить — в мелочах, понарошку. Можно даже признать несовершенство некоторых постулатов идеи, поблагодарить скептиков за бдительность и за предоставленные разработки, поменять несколько второстепенных формулировок. Это только усилит эффект продолжения исследований в данном направлении, создаст превосходный повод развернуть новую дискуссию — в общем, ничуть не повредит самому предмету и даже пойдет на пользу. Навредить здесь может как раз чересчур упорное игнорирование мнений «оппозиции». Потребитель идеи может заподозрить, что ему ее навязывают, ограничивают свободу его выбора — и запустится механизм самозащиты психики. Причем это будет явление гораздо более массовое, чем прежние единичные, спонтанные случаи. Так что безоговорочно глушить критику необходимо лишь поначалу, пока аудитории не станет привычна, «как родная», мысль, что обсуждаемая вещь или явление существует на самом деле. Как только же этот самый трудный этап пройден, основной задачей пропаганды становится удержать достигнутый индекс убедительности и поддерживать интерес общественности к вопросу. Говоря по-другому, сделать так, чтобы количество «пропагусей» не убывало слишком быстро.