— Кто это Немых? — спросил он, сделав пометку на листе бумаги.
— Так это Гриша-тунгус, — торопливо ответил Бурков. — Помните, Сушкова искали, он проводником ходил.
— А-а, припоминаю, — нахмурился Ченцов. — Он же никакого отношения к вам не имеет. Зачем держите?
— Жалко парня, — вздохнул Бурков. — Куда ему деться? Один как перст, да и рука у него покалечена. Дело-то так было. Охотился он, а тут рысь его собаку рвать стала. Стрелять не захотел, боялся собаку поранить. Он бросился на зверя, ну она ему руку и покалечила. Мы его у себя оставили, в охране работает. Службу несет не за страх, а за совесть. Тут мы курсы парашютистов открыли. Готовим попутно кадры для фронта. Так он первым записался. Уже сделал пять прыжков.
— Вот что! — скрипнул сапогами Ченцов. — Кстати, как у вас обстоит дело с огневой подготовкой личного состава.
— В конце июля стреляли, — заморгал глазами Бурков. — У нас книга есть, где все отмечено.
Он порылся у себя в столе, затем встал, постучал в стенку.
— Худоревский! — крикнул он. — Принеси майору книгу, ту, что в столе лежит.
— Э, так дело не пойдет, — вновь нахмурился Ченцов. — Распорядитесь установить щиты, а летному составу приготовиться к стрельбам. И охранникам тоже.
Стреляли по силуэтам из винтовок с расстояния сто метров. Бурков стрелял неважно, из пяти патронов — всего одно попадание. Отличился Гриша, все пять пуль легли одна к одной рядом с десяткой.
— Вот вам и инвалид, — усмехнулся Ченцов. — Парашютист и стрелок отменный. На фронт его давно пора.
Вечером состоялся разбор полетов, который проходил в жарко натопленной избе, переоборудованной в штурманскую комнату. Посреди комнаты, вокруг длинного, грубо сколоченного стола, расположились летчики. Они тихо переговаривались, смотрели на Буркова. После того как от него ушла жена, постарел Бурков, осунулся, лицо потеряло прежний лоск, стало будто вылинявшим.
Первому дали слово Худоревскому. Он коротко доложил о случившемся.
— Ты скажи, может, заметил на земле машину, людей? — спросил его Ченцов.
— А кто их знает, товарищ майор, — ответил Худоревский. — Я в полете на землю не шибко заглядываю. Что там смотреть? Я как раз снижаться стал, обороты прибрал. Вдруг слышу — хлопок, ну точно кто за спиной бутылку шампанского открыл. И самолет дернулся. Грешным делом подумал, воздушный баллон лопнул. На приборы посмотрел — все в порядке. Ну а остальное вы сами видели.
— Кто, кроме вас, мог знать, что вы везете? Когда вы прилетаете, кто подходит к самолету?
— Нас всегда первыми техники встречают, ну, естественно, охрана рядом. Им по долгу службы положено.