Ребята благополучно пробрались на склад, стали развязывать тюки с макулатурой. На полу, под тюками, бегали, шебаршили мыши. А когда по крыше склада забарабанил редкий дождь, ребята осмелели: кому в непогоду вздумается проверять, что тут делается. И просчитались. Неожиданно открылась дверь, и на пороге появился Гриша-тунгус. Черное прокопченное лицо его сияло хитрой улыбкой:
— Попался, голубчик!
Что-то оборвалось внутри у Сережки, он бросил взгляд на спасительную дыру, но до нее было далеко. Васька, застывший за тюком макулатуры, умоляюще смотрел на него. И тогда Сережка шагнул к сторожу. У Гриши от удивления вытянулось лицо: обычно шпана бросалась кто куда, а тут попался сознательный. Он положил руку на Сережкино плечо и повел его к проходной.
Черная труба фабрики, будто штык, вспарывала низкие облака, и оттуда сыпал дождь. Где-то сзади брякнула доска в заборе, и Сережка завистливо вздохнул: Васька был на свободе.
«Чтоб ему сгореть на том свете, морде каторжанской. Чуть что, я свистну», — мысленно костерил он Федьку. На душе было гадко и тоскливо, а боялся он одного: как бы Гриша не повел его в школу. Тогда, считай, труба, как пить дать вытурят из школы.
Возле проходной Гриша замедлил шаг, достал из кармана пачку папирос, сунул одну в зубы, вытащил коробок, прижал его к груди, чиркнул. Сережка стрельнул по сторонам глазами. Проходная рядом: несколько прыжков — и на улице, но он знал, еще никто не уходил от тунгуса. Крепок Гриша на ноги, как лось.
Затянувшись, Гриша вновь посмотрел на Сережку.
— Ты чей будешь? — строго спросил он.
— Погодин.
— Это Николая Погодина, что ли?
Сережка молча кивнул головой.
— Что хотел-то? — помолчав немного, уже мягче спросил Гриша.
— Книгу про летчиков, — выдавил из себя Сережка.
Деревянно переставляя ноги, он плелся за Гришей, все еще слабо надеясь, что там, куда ведет его тунгус, сидит Федькина бабка, авось она пожалеет его и отпустит с миром.
В сторожке было на удивление чисто. В углу комнаты стоял покрытый газетой столик. На нем электрическая плитка, чайник. На подоконнике, в поллитровой банке, вилки, ложки и самое главное, что отпечаталось в голове, шарниры и шпингалеты… окно было не глухое. А за ним мокла полынь, а чуть дальше, качаясь, горбился под дождем тальник. Вот там-то уж Грише не угнаться за ним.
Сторож присел на корточки, начал вытаскивать из-под топчана книги. Все они были с того склада, откуда только что привели его самого.
— Вот здесь про самолеты, — протянул он книгу Сергею. — Только на склад не лазь. Узнают в школе, ругать крепко будут.