Игонин постучал по столу трубкой.
— Голова тебе твоя еще пригодится, не торопись. Ячейка хотит узнаты баба ты, мужняя жена, или сознательный член партии? Подписывай на него заявление.
Улитин подал Бурнашевой исписанный лист бумаги. Она узнала руку Алехиной. В заявлении коммунисты из Белых Ключей просили областную контрольную комиссию начать следствие против Безуглого. Игонин сказал Анне:
— Мне, думаешь, легко было, когда Морев пришел с фуражкой? Я и так, и эдак прикидывал. Социальное происхождение, может, еще и не факт. Ну а кепку из песни не выкинешь. Одним словом, обязаны мы оследовать все дело.
Бурнашева положила бумагу на стол.
— Вы его спрашивали?
— Кого?
— Ивана Федоровича.
Улитин поддержал Анну:
— Товарищи, на самом деле, надо добавить к заявлению его показания. Нам с ним в прятки играть нечего. Поручим Игонину расспросить его начистоту.
Все согласились с Улитиным. Анна сморщилась от боли в животе, пошла к двери. Игонин закричал ей вслед:
— Смотри, ему пока не заикайся!
Анна с трудом влезла в ходок. Безуглого испугали ее ввалившиеся щеки и невеселые, чужие глаза. Он сначала объяснил все болезнью Никиты, потом увидел, что она и сама нездорова.
Анна разожгла самовар, умылась и легла на кровать. Безуглый устроился рядом на стуле. Она тихо сказала ему:
— Погубила я себя, Иван Федорович.
Он встрепенулся, схватил ее за руку.
— Неладно мне бабка выкидыш сделала.
— Почему ты не пошла к врачу?
Анна облизала синие сухие губы.
— Доктора отказали. У тебя, говорят, муж есть, и можешь ты воспитать дите.
— Совершенно верно. Я был бы только рад. Почему ты со мной не посоветовалась?
Анна протянула к нему руки, взяла его за голову.
— Боялась я, уедешь ты опять на семь лет, бросишь меня брюхатую…
Безуглый поцеловал ее холодный и влажный лоб.
— Дурочка ты моя маленькая.
Она прижала его голову к своей груди.
— Нехорошо про тебя в селе говорят.
— Знаю.
— Ты пил у Агапова?
— Здорово напился малиновой настойки.
— Фуражку спьяна бросил?
— Сам не разберу.
— Как так?
— В другой раз поговорим, все это дело выеденного яйца не стоит.
Анна приподнялась не подушке.
— Гляди мне в глаза.
Безуглый посмотрел, но взгляда не отвел.
— Баб у тебя много было, а жена одна. Не должен ты врать жене. Объясни мне всю свою родовую.
Безуглый встал и раздраженно ответил:
— Мать — прачка, отец — бурлак. Все остальное — сплетни.
Он вышел в сени, принес вскипевший самовар. Анна медленно поднялась с постели, села к столу.
— Тошнехонько мне. Оба мы с Никитой ровно под одну машину угодили.
Она застонала.
— Никита если жив останется, женись на Сухорословой. На городской женишься, мальчонке плохо будет.