— Ну, будем знакомы.
Ветер сдирал с земли последние белые лохмотья снега. Земля, разгоряченная, потная, бесстыдная, лежала с оголенным черным брюхом. Она ждала сеятеля.
Андрон свернул с тропы на поле. Конь под ним сразу погрузился до колен, точно ступил в темную, густую воду. Андрон горестно вскрикнул:
— Пахарь пашню покинул! Земля пустует!
Безуглый привстал на стременах. Незасеянные черные полосы на зелени всходов показались ему следами громадного зверя. Ему опять, как на охоте, не хватало воздуха. Он поправил на плече ремень винтовки и сквозь стиснутые зубы сказал Андрону:
— Засеем.
На своей пашне Андрон слез с коня, опустился на колени. Миллионы слабеньких зеленых ножек торчали из теплой утробы матери. Андрон бережно, как живот беременной женщины, щупал землю.
— Прет пашаничка, ровно хто толкает ее, хоть конем топчи, так в ту же пору. Погубит она меня, травка христова.
Он снизу вверх посмотрел на Безуглого.
— Федорыч, пошто у нас жизня какая-то дурная стала? Хозяин урожаю своему не рад. Ране думал — уродилось бы поболе, нонче думать — посохло бы, градом побило бы, помха[16] бы пала.
На нем лежала плотная тень Безуглого. Безуглый вместо глаз у него видел мертвые дыры глазниц.
Земля неожиданно содрогнулась под ногами охотников. Над Оградной горой возникла воронка грязного дыма. Скала, висевшая над Талицей, мелькнула крылом птицы и исчезла. На крутом боку горы появилась глубокая зазубрина. Взрыв гремел камнями в ущельях.
Безуглый показал плетью в сторону подорванной горы.
— На нас, Андрон Агатимыч, буржуи работают. Большевикам дорожки расчищают.
Андрон пробормотал:
— Агличаны… тракт…
Он думал:
«Восподи, пошли ты погибель скорую на правителей наших неразумных».
В седло он залез с трудом. Ветер смял его бороду. Андрон уронил на гриву коня две темные, кипящие слезы.
Безуглый услышал свое имя. Из боковой долины шла к нему Анна. Безуглый бросил повод и лошадь. Анна остановилась, опустила глаза.
— Пойду, думаю, может, встречу…
Она точно защищалась от него, подняла перед собой руки. Губы ее были горячи и влажны.