Она откупорила бутылку и налила в фужеры вина.
– Где ты была эти два дня?
– На даче.
– Как там Настена?
– Как корова на лугу. Пасется.
– Понятно. Ты уже успокоилась на ее счет.
– Давным-давно, – усмехнулась Дайнека. – Просто мы с тобой долго не виделись. В последний раз – полгода назад, после смерти Эльзы Тимофеевны. Потом ты уехала к матери.
– Недолго я продержалась. Поначалу было ничего, но вскоре стало невыносимо. Только бы попозже вернуться с работы и побыстрее заснуть. Понимаю, мать хочет, как лучше. Семья и все такое… Но какая он мне семья, Дыня? Папа Сема, он и есть папа Сема… Буду жить в своей квартире. В конце концов, я совершеннолетняя, если не сказать больше.
– Перестарок, – поддакнула Дайнека.
– Умеешь ты меня поддержать, – улыбнулась Нина и протянула Дайнеке мобильник: – Дай-ка ты мне номер твоего телефончика, сохраню его в памяти под нежным именем Дыня.
– Аппаратик-то новенький… Откуда такие деньги? Он ведь не меньше тридцати тысяч стоит.
– Догадайся.
– Подарок?
Нина кивнула.
– Леха? – спросила Дайнека.
– Я тебя умоляю…
– Расстались?
Нина снова кивнула.
– Наконец-то… – Дайнека покрутила в руках телефон: – Я такой в рекламе сегодня видела.
– А у меня уже свой есть. Иди сюда, мой сладенький…
Нина протянула руки. Склоняясь над столом, она случайно задела бутылку и от неожиданности выронила аппарат.
Потом они наблюдали за тем, как падает телефон, как криво катится по столу бутылка, как, пульсируя, выплескивается на пол вино, образуя кровавую лужу. Фужеры падали медленно, и было ясно – они обречены. Все случилось за считаные секунды, но казалось, зрелище длилось и длилось…
Очнувшись первой, Дайнека одной рукой схватила бутылку, из которой все еще вытекало вино, а другой подняла телефон. По его наружной панели пролегла извилистая трещинка, напоминающая латинскую букву «V».
Нина сидела на корточках, и вид у нее был такой, будто она вот-вот зарыдает во весь голос. Глядя на синие осколки, Нина пробормотала:
– Последние были… Видно, не пить нам с тобой больше, Дыня…
Выражение обреченности на лице подруги вернуло Дайнеку в состояние тревоги, но она не была готова к разговору на неприятную тему.
– Брось, всего-то фужеры, – сказала Дайнека и сама поверила в это.
Нина будто очнулась.
– Надеюсь, – сказала она и села в кресло. – Не буду пока рассказывать, не хочу сглазить, но скоро, очень скоро у меня все переменится. Ты даже не представляешь, насколько. Только не обижайся, но сейчас правда ничего не могу сказать. Есть одна проблемка. Но как только все образуется, обещаю, ты узнаешь первой. Кстати, я завела собаку. Привязалась дворняга у метро, я ее покормила, а уходить она отказалась. Вот и живет теперь у меня Тишотка.