В памяти возник силуэт, который Дайнека заметила в ночь убийства в окне напротив. Розовая Роза сказала, что уже спала, значит, наблюдать за происходящим в квартире Нины мог только ее муж. И что двигало им? Простое любопытство или нечто большее?
И, наконец, «шкурный вопрос». Чем особенно ценным обладала Нина, за что ее могли убить?
Во-первых, несомненно, пятикомнатная квартира в центре Москвы, которую еще при жизни ей отписала Эльза Тимофеевна.
Что еще?
Дайнека знала, о чем могла идти речь.
– Неужели из-за этих камней? – Догадка привела ее в смятение. – Но ведь посвященных в эту тайну было только двое – Нина и я…
Девушка вдруг напряглась, услышав, как в замочной скважине провернулся ключ. От страха она не могла даже крикнуть. Потом поняла, что звук донесся от соседской двери.
Страх сменился облегчением, а потом любопытством. Дайнека посмотрела на часы – половина первого. Тихонько подобралась к своей двери и посмотрела в глазок. На лестничной площадке было абсолютно темно. Значит, кто-то предусмотрительно выкрутил лампочку. Оттуда раздавались негромкие голоса, переговаривались двое мужчин.
Зажмурив глаза, Дайнека рванула на себя дверь. Знала, что не простит себе, если не увидит, кто пришел в этот час в пустую квартиру.
Свет из прихожей хлынул на лестничную площадку.
– Здравствуйте, Семен Семеныч! – выпалила Дайнека.
Она ожидала увидеть кого угодно, только не отчима Нины. При жизни Эльзы Тимофеевны тот не посмел бы явиться сюда. Да и будь жива Нина, тоже. Увидеть его здесь в половине первого ночи было, по меньшей мере, странно.
– Здравствуйте, Людмила, – сказал папа Сема.
Свет бил в глаза, и он прикрыл их рукой. Рядом с ним стоял толстый мужчина маленького роста. В его руках была сумка, в какой обычно переносят рабочие инструменты.
Папа Сема был высоким, но субтильным мужчиной. Его длинная спина изгибалась вопросительным знаком, и казалось, он всегда имел позу просителя. Только однажды Дайнека видела его другим. И это была история, о которой она никогда не забудет.
– Что так поздно, Семен Семеныч? А где Аэлита Витальевна? – спросила девушка.
– Литочка уже спит, а мы вот тут с товарищем… Квартирку-то продавать придется… видимо… Дак мы посмотреть пришли. Конечно, продать-то мы ее сможем только через полгодика, но ведь время летит быстро. Я не хотел беспокоить Литочку, она, знаете ли, переживает. Сам взялся…
Семен Семеныч явно нервничал, говорил торопливо и как-то заискивающе. Дайнека заметила, как он, медленно перемещаясь, пытается прикрыть своего спутника. Но его тощего тела хватало ровно на половину толстяка.