Шепот.
Надеюсь, соседи не слышали моих дурацких криков, подумал Греппин.
Едва слышный шепот.
Так вот, о видах тишины. Лучшая тишина — эта та, которая берет свое начало в душе человека, в каждой черточке его характера. Такую тишину не нарушит не звон разбившихся ледяных преград, ни жужжание насекомых или электричества. Можно совладать с каждым звуком, нежданно-негаданно нарушившим ее, и тогда тишина станет настолько полной, настолько совершенной, что станет слышно, как трутся друг о друга клетки кожи на ладони.
Шепот.
Греппин покачал головой. Не было никакого шепота. В доме никого. Не может быть никакого шепота. Он покрылся испариной, его начало трясти — мелко-мелко, незаметно для взгляда. Челюсть безвольно отвисла, глаза стали косить.
Шепот. Тихое глухое бормотание.
— Говорю вам, я женюсь! — сказал он, но получился лишь жалкий, неубедительный лепет.
— Ты лжешь, — прошелестели голоса.
Греппин бессильно свесил голову, подбородком уперся в грудь.
— Ее зовут Элис Джейн Бэллард… — промямлил он непослушными мокрыми губами, и слова вышли бесформенными. Одно веко начало дергаться вверх-вниз, словно передавало секретное сообщение некому невидимому гостю. — Вы не можете запретить мне любить ее, я люблю ее…
Он слепо шагнул вперед.
Отворот его брючной штанины колыхнулся. — Греппин ступил на решетку в полу, по которой поднимался теплый воздух. Теплый воздух, поддувающий снизу. Шепот.
Топка.
Он спускался по лестнице, когда кто-то постучал в переднюю дверь.
— Кто там?
— Мистер Греппин?
Он затаил дыхание.
— Да?
— Вы не могли бы открыть дверь?
— А кто это?
— Полиция, — ответил мужской голос за дверью.
— Что вам нужно? У меня ужин стынет!
— Мы просто хотим поговорить. Звонили ваши соседи, сказали, что уже две недели не видели ваших дяди и тети. И слышали шум некоторое время назад.
— Уверяю вас, все в порядке. — Он натужно хохотнул.
— Тогда почему бы вам не открыть дверь, чтобы мы могли войти и все по-дружески обсудить?
— Извините, не могу, — упрямо сказал Греппин. — Я устал и проголодался. Приходите завтра. Завтра я, так и быть, поговорю с вами.
— Я настаиваю, мистер Греппин.
Полицейские начали колотить в дверь.
Греппин на негнущихся ногах пересек холл, прошагал мимо старых ходиков в столовую. Без единого слова он сел за стол и, избегая прямо глядеть на кого-нибудь, заговорил — сперва медленно, потом все быстрее:
— Какие-то надоеды ломятся в дверь. Вы ведь поговорите с ними, правда, тетя Роза? Скажите им, чтобы проваливали и не мешали нам ужинать, хорошо? А вы все ешьте как ни в чем не бывало, если эти типы все-таки придут сюда. И смотрите веселее. Тогда они уберутся восвояси. А пока мне надо вам кое-что сказать.