Эйнштейн и Цыпа переглянулись в третий раз, но тут за их спинами загрохотало, загудело, захлопало. «Свои», – подумал Альберт. «Свои», – решил Карцовский. Оба выдохнули и пропустили к брустверу невысокого, широкого, словно палатка, мужчину. Тот внимательно осмотрел пришельцев.
– Действительно, люди, – голос был ровно таким же, как в трубке: задумчивым, неторопливым. Хищным. – Действительно, от Мужества.
– А то! – хохотнула блондинка. – Мы как, здесь будем говорить?
– Нет, конечно, – вежливо пророкотал Павел Второй. – Пойдемте. Отведу вас к Лесному Царю.
Девушка чуть не взвыла от восхищения и сама протянула карабин бойцам на входе. За карабином последовали ПМ, пара ножей; вот распахнулся рюкзак… Парень с посохом все это время продолжал молчать. Казалось, он вообще не участвует в происходящем. Глаза его были надежно упрятаны под шапкой. И закрыты.
* * *
Павел Первый – Лесной Царь, как его называли порой в шутку, порой всерьез, полулежал в своем кресле и слушал.
Контингент на станции после Катастрофы сложился занятный. Метрополитеновцы – куда же без них. Полиция, МЧС, вояки. Студенты, естественно, – сплошные общаги вокруг. Горячие южане из ларьков по периметру вестибюля. Клерки и айтишники из БЦ на Сампсониевском. Все это людское варево кипело, бурлило, волновалось, и требовался черпак, который бы его размешал, придал направление, взял пробу и произнес: «Измерено, взвешено». Ни в коем случае не «признано негодным».
Этим черпаком, центром кристаллизации, стержнем, пронизавшим все социальные страты и включившим их в стройный механизм подземного мегаполиса, стал Павел Денисович Коротков.
Случай – великий насмешник, недобрый шут. Безумный Арлекин, походя издевающийся над стариком Панталоне. Точно так же он когда-то толкнул под локоть и Павла Денисовича, нашептав параллельно: «Да ну их, эти пробки. Поехали на метро. Быстрее будет». Поехали… Приехали.
Но все тот же случай надоумил: зачем спускаться под землю без охраны? Зачем отказывать малолетнему сыну в маленьком приключении? Зачем оставлять в загородном особняке личное оружие, только-только разрешенное перед Катастрофой к ношению?
Так и вышло в итоге, что, быстрее прочих пережив четыре необходимые стадии – отрицание, гнев, торг, депрессию, – к пятой, к принятию ситуации Павел Денисович пришел готовым на многое, в силах тяжких… И с наследником.
Нет, силового захвата власти не случилось. Природная харизма, лидерские таланты, умение доверять профессионалам и чуять подвох – в лихие девяностые все это подняло Пашку Короткова над рядами бритых затылков и малиновых пиджаков, быстро превращавшихся в могильные кресты или картонные папки «Дело №». После Катастрофы, на глубине шестидесяти пяти метров под землей, в толпе потерявшихся, опустошенных людей, запертых с одной стороны Размывом, с другой – Завалом, а с третьей – гермой эскалаторной шахты, эти же качества сделали Павла Денисовича Павлом Первым. Лесным Царем.