— Не знаю, как народ, а я все поняла. И про фашизм, и про мифологическое сознание. Ты очень глубоко копнул, Санечка, очень. Поэтому я и боюсь за тебя… Нам действительно лучше на какое-то время исчезнуть. Я увезу тебя, чего бы это ни стоило. Хочешь на Крит? Замечательно. Только не говори никому.
— Что? — не понял Лазо. Слушая вполуха, он ловил игру вечерних теней, придававших ее лицу какую-то особую грустную нежность.
— Не говори, куда едешь.
— Но почему?
— Лучше не спрашивай. Так надо, — долгим поцелуем она заставила его умолкнуть. — Договорились? — и быстро перевела разговор на другое. — Я почему заговорила о статье? Вовсе не для того, чтобы разливаться в похвалах. Ты в них и не нуждаешься… Меня очень просил Валентин. Ему нужно с тобой посоветоваться. Ты не против?
— Какой еще Валентин?
— Смирнов. Наш охранник. Он еще заезжал за мной. Помнишь? Ну тогда у тебя…
— Постой… Это когда неожиданно должен был нагрянуть твой благоверный?
— Не называй его так!
— А как?
— Кидин.
— Просто Кидин?
— Да, просто Кидин.
— Хорошо, пусть будет Кидин… Со стороны Смирнова это было довольно любезно. Что ему от меня надо?
— Я же говорю: посоветоваться.
— Но о чем? Какая у нас может быть точка соприкосновения?
— Есть такая точка, Сандро. У Валентина несчастье. Его сын связался с какой-то сектой. Все, как ты описал. Сделался замкнутым, отдалился от близких, перестал встречаться с приятелями, не показывается неделями. Олег вообще-то отдельно живет — они ему однокомнатную квартиру купили в Крылатском, но это не важно… Валентин несколько раз к нему заезжал: нет дома… Может, не хочет открывать?
— Вполне возможно. Симптомы типичные.
— Вот видишь! Валентин мне так и сказал. Как, значит, прочитал твоего — это он про тебя, а мне приятно, прямо бальзам на душу, — так сразу все по местам расставилось. Он и раньше подозревал, что дело нечисто, только никак не мог поверить.
— Поверить? Чему поверить?
— Ну как ты не понимаешь! Не мог поверить, что такое могло случиться именно с ними. Искал другие причины, успокаивал себя и жену, надеялся, пронесет. Очень даже понятно чисто по-человечески.
— По-человечески, — вздохнул Лазо. — Конечно, понятно.
— Олег был чудным мальчиком! Умница, прилежный, усидчивый. Получил красный диплом, отлично устроился по специальности, и надо же… Как они его охмурили? И ведь не гуманитарий какой-нибудь рехнутый — физик!
— Бывает и с физиками… Не знаю, чем смогу помочь, но готов встретиться в любое время.
— Спасибо тебе, мой хороший. Сделаешь доброе дело. Валентин — мне друг.
— С каких это пор?