Не составляло труда догадаться, что именно это и явилось причиной заварухи. Случай в наше веселое время обыденный. В кейсе могло лежать все, что угодно: бомба, фирменные документы, портативный автомат, пачки долларов, пакеты крега, а то и вовсе поллитровка с нехитрой закусью. Словом, ничего из ряда вон выходящего. Если бы не паника, которую подняли пассажиры, и, главное, режимное расположение станции, можно было бы ограничиться и более скромными мерами. Но вышло, как вышло, то есть, как всегда.
— Может рвануть при малейшем наклоне, — снизошел все же до комментариев «Лысый», примерно догадываясь, какие мысли проносятся в голове журналиста.
Ждали саперов с натасканной на взрывчатку собакой.
Покрутившись со скучающим видом вокруг «объекта», Саня дал привыкнуть к своей особе, не вызывавшей, как он имел основания догадываться, дружеских чувств. Улучив удобный момент, он подлез настолько близко, что мог бы дотянуться до кейса, но был отогнан грубым окриком. Мгновенного взгляда оказалось, однако, достаточно, чтобы узреть неприметную пластинку с выбитым на ней номером 01. Сразу возникла ассоциативная мысль о пожарной команде, царапнувшая по самолюбию своим убогим примитивизмом. Конечно же, почтенная служба не имела никакого отношения к атташе-кейсу импортного происхождения, оставленному каким-то разиней. А то и вовсе разомлевшим от жары пьяницей.
«Почему обязательно бомба! Партию кейсов мог закупить какой-нибудь банк или фирма, скажем, для членов правления, а первый номер присвоил, чтоб лишний раз выделиться, гендиректор. Логично?.. Не совсем, — вновь пришел к тупику Лазо, — остальные передерутся из-за мест: кому шестой, кому девятый… И вообще первачи не ездят на метро. У них «мерседесы» и «вольво». Всяко бывает, но жизнь, как правило, выбирает банальные варианты».
Слоняясь между турникетами, Саня ловил обрывки разговоров.
Омоновцы, видимо, соответствующе проинструктированные, поминали дудаевских террористов. В другое время он бы охотно встрял в беседу: от сержанта подчас можно узнать больше, чем от генерала. Только не тем была занята голова, не на том сосредоточена.
В тот краткий миг, когда он увидел хромированную табличку с претенциозным номером, что-то такое вдруг промелькнуло и тут же забылось. Дурацкий окрик отвлек. Попытка вернуть тот первоначальный толчок окончательно заволокла память плотной завесой. Осталось беспокойное ощущение утраты важного связующего звена, возможно, ключевого в этой пока еще темной истории. Желание вспомнить тупой болью отзывалось в висках, от него нельзя было отвязаться. Саня понимал, что должен переключить себя на что-то совсем постороннее, не думать об этой чертовой бляхе, не насиловать память. Она проснется сама, без нажима, когда этого абсолютно не ждешь.