— И книга со знаком Альда Мануция, и розенкрейцерские тетради, и клочки подлинных египетских папирусов, и тибетские ксилографы, — словом, чего только нет.
— Крайне важный момент, — поощрил Люсин.
— Полагаете?
— Я успел навести кое-какие справки. Даже в наших букинистических магазинах какой-нибудь травник восемнадцатого века стоит огромных денег. Как минимум, моя годовая зарплата. Кстати, и ваша тоже, досточтимый товарищ доцент.
— Вот как? — Наталья Андриановна озарилась мгновенной улыбкой. — И какое это может иметь для нас с вами значение?
— Мало ли, — неопределенно двинул плечом Люсин. — А вы случайно не знаете, где именно доставал Георгий Мартынович столь редкие вещи?
— Точно сказать не могу. По-видимому, покупал у кого-то, менялся… Как это обычно делается?
— Так и бывает, — подтвердил Люсин. — Поэтому и хочется знать точно: у кого именно и с кем? Может, Аглае Степановне известно?
— А вы поговорите с ней, сделайте такую попытку.
— Сложный случай?
— Не знаю, как для кого.
— Что она за человек, на ваш взгляд, разумеется?
— Да мне-то откуда знать, Владимир Константинович? Видела ее раза два-три, контакта не получилось… Вам вполне достаточно, что Георгий Мартынович в ней души не чаял. Я-то тут при чем?
— Я просто так спросил, по инерции. — Почувствовав, что для нее эта тема чем-то болезненна, Люсин поспешил вернуться на проторенную дорогу. — Может быть, вы знаете кого-то из коллекционеров, одержимых той же страстью, что Солитов, букинистов?
— О коллекционерах, признаться, даже не слышала, а вот каких-то книжников он как-то поминал, было… Но каких, извините, не помню.
— А когда, при каких обстоятельствах?
— Давно, знаете ли. И не по специальному поводу, а так, между делом.
— Конкретных имен не называлось? Адресов букинистических магазинов?
— Едва ли ятрохимические трактаты попадают в букинистические магазины, — снисходительно улыбнулась она. — По-видимому, вы даже не представляете себе, какая это редкость.
— Всяко бывает, Наталья Андриановна, уж вы мне поверьте… Кстати, что это значит — ятрохимические? Первый раз слышу.
— Лечебная химия, от греческого «ятрос» — врач.
— У Солитова есть такие?
— Кое-что есть. Не Парацельс, конечно, но…
— Это который Теофраст Бомбаст фон Гогенхейм? — доверительно подмигнул Люсин.
— Подумать только! — Наталья Андриановна даже руками всплеснула. — Примите мои поздравления, товарищ милиционер!
— Случайно в памяти застряло, — смущенно признался Люсин.
— Уж не проходил ли он у вас по какому-то делу? — пошутила она. — Я бы не удивилась.
— Очень может быть, Наталья Андриановна, — уронил он с усталой небрежностью, поймав себя на том, что ему приятно выглядеть в ее глазах в выгодном для себя свете. — Why по?