— Ну что там?
— Нормально, барин, жить будут! Щас оклемаются!
— Барин? — Юлия оторопело смотрела на Михаила.
— Ну не то чтобы совсем барин — управляющий. Я новый управляющий с рудников. Михаил Калашников. Деменевские рудники знаешь?
Юлия закашлялась:
— Ну да, ну знаю.
— Ну вот, а я там механизмы устанавливал. Я инженер, родом из Ельца, у родителей там деревенька. Хозяину, — Григорию Тимофеевичу работа моя уж больно понравилась, ну а как поймал он прежнего управляющего- прохвоста на воровстве, так меня вместо него и назначил. Вот этот весь обоз с новыми машинами для завода.
Юлия не верила своим ушам. Поистине мир тесен.
— А покажешь мне завод?
Михаил смотрел на нее, не отводя глаз. Подошел, взяв её озябшие руки в свои и сказал:
— Тебе — покажу.
Все было свежо в памяти, как будто и не проходило этих лет. Она помнила, как рванулся к ней Деменев, душа в своих крепких, медвежьих объятьях, как тряс её, словно душу хотел вытрясти, пытаясь дознаться, что же случилось. Как она плакала, сидя у него на коленях, как маленькая, рассказывая о свадьбе Андрея, об интригах Натали и её отца. Как вошедший Михаил не мог понять происходящего, и как отец благодарил его, за то, что тот доставил ему дочь в целости и сохранности…
— Да уж, — голос маменьки прервал воспоминания, — я две недели была ни жива ни мертва, пока не получила от отца весточку, что ты добралась.
— Ладно, маменька, не будем…Я достаточно наказана.
— Полно, мои хорошие, — Деменев обернулся к женщинам, — а что, Валенька, Юленька, Юсупова Илью Иваныча, может, тоже пригласим, я давеча заезжал к Василию, смотрел, как у них там все разрешилось. Бог дал все в порядке. Да он, Юленька, о тебе спрашивал.
Юлия вспомнила того высокого крепкого темноволосого мужчину в белой рубахе с закатанными по локоть рукавами, его замечательные, такие добрые и такие усталые глаза, глубокий бархатный голос и что-то вновь затеплилось в сердце.
— Конечно, папенька, давай позовем их с супругой, любопытно на неё поглядеть.
— Ну, с супругой не получится, насколько я знаю — он не женат.
— Странно, на вид ему лет тридцать — тридцать пять, в его возрасте у него уже должны быть взрослые дети.
Маменька улыбнулась:
— Ну вот, пригласим, заодно все потихоньку и разузнаем. А с праздником мы это хорошо придумали. В городе болтают невесть что, будто ты прячешься от света, будто ты больна, будто с тобою невесть что приключилось. Заодно и народу покажешься.
* * *
Иллюминацию особняка Деменевых, казалось, было видно с окраин города. Юлия стояла перед зеркалом в своей комнате. Сердце трепетало так же, как тогда, перед балом в особняке Истоминых. Из зеркала на неё глядела изящная молодая женщина в кремовом костюме феи. Картина разительно отличалась от той, что была десять лет назад. Вместо юного создания, пышущего неуемной энергией с сияющими глазами, полными надежд, перед зеркалом стояла, сосем другая, все еще красивая, но взрослая и немного грустная молодая женщина. Усыпанные жемчугом нити вплетались в сложные золотисто-каштановые косы. Колье и серьги из редчайшего жемчуга в цвет платья подчеркивали белизну её кожи. В тон платью и украшениям была и маска, тоже украшенная жемчугом. Юлия оценивающе смотрела на себя. Она решительно себе нравилась. Пережитое сделало черты её лица мягче, глаза были по-прежнему ясными, но свет их был совсем другим, а фигура стала точеной и более совершенной. Озорные чертики заплясали в глазах. Десять лет полумонашеской жизни. Первый за десять лет выход в свет. Андрей, — сегодня она обязательно увидит Андрея. Ну что ж, она готова!