— Простите, Василий Семенович.
Юлия вышла со слезами на глазах. Не вышло. Надо искать следователя, надо придумать, как выручить Кольку. И как хочется увидеть Андрея! Что же делать.
Неожиданно мысль дикая и неординарная пришла ей в голову. Подойдя к надзирателю на входе, она спросила:
— А где тюремный госпиталь?
— Он, барыня, на закрытой территории, вам туда нельзя.
— А начальник госпиталя — он здесь?
— Вон в коляску садятся, после ночного дежурства никак не отдыхали, — опять до вечера в трудах, наконец домой едут.
Юлия обернулась: Илья садился в коляску и железные ворота начинали медленно открываться, чтобы выпустить её. Юлия кинулась к нему.
— Илья! Илья Иванович! Подождите!
Юсупов обернулся, не веря своим ушам, — Юлия! В двух шагах от его коляски стояла Юлия. Взволнованная, бледная, запыхавшаяся, она вскочила к нему в коляску. Он взял её холодные пальцы в свои руки.
— Юленька, что случилось? Я сегодня вечером собирался нанести вам визит, а тут такой сюрприз!
— Илья! Возьми меня к себе работать!
— Юленька… что за капризы! — Илья недоверчиво потряс головой, как будто хотел освободиться от дурного сна. — ты бредишь! Как работать! Кем?!
— Илья, я все хорошо обдумала, я хочу работать с тобой.
— Юленька, я не работаю — я служу, это государева служба, я офицер, хоть и доктор, но офицер. Здесь женщины не работают!
— Но ведь заключенные женщины тоже есть. И женщины надзиратели… Почему в госпитале не может быть женщин.
— Юленька, у нас всего одна камера для больных женщин, там чахотка, иногда бывает тиф. Там работает старенькая дама, она ухаживает за этими больными. Я даже не представляю как…
— Мне очень нужно…
— Зачем? Ты можешь сказать зачем?
— Не могу. Просто верь мне. Просто возьми меня к себе!
Юсупов не мог смотреть в эти полные отчаяния глаза. Что она скрывает? Зачем рвется сюда. Она не скажет. Если он ей не поможет она может сделать какую-нибудь глупость. Остается только одно — сделать так, чтобы она отказалась сама.
— Ну хорошо, допустим я смогу тебе помочь, скажи, ты боишься крови?
— Нет, не моргнув глазом, солгала Юлия, — ни капельки!
— Отлично, тогда завтра начинаешь помогать мне на операциях.
— На операциях… — Юлия опешила, — а…
— К сожалению, по-другому я не могу тебе помочь. Ты хочешь работать со мной. Я оперирую каждый день, буду учить тебя всему, что знаю сам.
Придется делать перевязки, вскрывать гнойники. Обрабатывать струпья. Кровь, грязь, дурной запах. Подумай. Это не для женщины, не для такой, как ты.
Юлия задохнулась от возмущения:
— Значит, ты считаешь меня избалованной маминой дочкой, которой романтики захотелось! Постой же, я тебе докажу!