Истомин лег на матрац и закрыл глаза. Плечо под повязкой разрывалось от боли. Глаза слипались, все тело ломило от усталости. Завтра… все, наверное, решится завтра. Натали придет в себя, все расскажет и его отпустят. Скорей бы завтра.
* * *
Юлия стояла у дверей тюрьмы. Было страшно, но она постучалась в окошко надзирателя на проходной:
— Любезный, мне к начальнику тюрьмы.
— Пропуск.
— А… Какой пропуск, у меня нет никакого пропуска.
— Не положено!
— Погоди, да объясни ты толком, — она протянула в окошко монету, — какой нужен пропуск.
— Я говорю, если вы заключенного повидать, или там передачу принесли, вам нужен пропуск от следователя.
— Да я же тебе толкую, я к начальнику тюрьмы, Василию Семеновичу. Я дочь его друга, по личному вопросу.
— Ну, тогда понятно. Подождите, доложусь, барыня.
Через полчаса металлическая дверь в одной из створок огромных тяжелых тюремных ворот приоткрылась, и её провели во двор. Охранник показал ей на деревянное здание:
— Вам на второй этаж, там кабинет начальника.
Юлия взлетела по деревянным ступенькам. Служащий канцелярии при начальнике вежливо кивнул, приглашая её пройти. Семенов сидел в деревянном кресле, просматривая бумаги, увидев Юлию, он встал, и, поклонившись, пригласил её присесть:
— Чем могу вам помочь, Юлия Григорьевна? Почему сами, где папенька? От лица моей семьи позвольте выразить вам восхищение вчерашним маскарадом.
— Василий Семенович, папенька уже, наверное, покидает банк и направляется на вокзал. Вечерним поездом он выезжает в Оренбург. Сами понимаете надо завершить дела. Я вынуждена сама решать возникшие проблемы.
— Помилуйте, прелестное создание, да какие же проблемы у вас с моим ведомством.
— Мальчик, наш слуга, он арестован по чудовищной ошибке и находится у вас, здесь, можете вы отпустить его под залог, или еще под какие-нибудь гарантии?
— Юлия Григорьевна, помилуйте, если заключенный до суда помещен под стражу никто и ничто не может облегчить его участь. Если он невиновен, не вам мне рассказывать, — в суде деньги во многом решают все. Но только в суде. А отпустить подследственного — помилуйте, я сам окажусь на его месте.
— Я понимаю. Но увидеть, хотя бы видеть его я могу?! Ведь вы здесь самый главный.
— Боюсь, что никак не смогу вам помочь. Все выводы и свидания заключенных строго фиксируются в специальном журнале. Количество записей должно строго совпадать с количеством выписанных разрешений, я с радостью разрешил бы вам свидание, но в данный момент у нас работает ревизор из Петербурга. Я никак не могу. Поверьте, хотел бы всей душой, но не могу.