Сначала его глаза сузились, как будто Арден попросила его сделать что-то недостойное, и ей даже показалось, что он сейчас грубо посоветует ей не совать нос в его дела. Но, увидев в ее глазах ожидание наказания, он улыбнулся, взял мяч и нацарапал свою подпись на ворсистой поверхности мячика.
— Огромное спасибо, мистер Маккэслин. Я даже не представляю, что это будет для нашего мальчика. Он…
— Пойдем, Лоис, не мешай человеку наслаждаться обедом. Нам было так неловко беспокоить вас, мистер Маккэслин. Но мы еще хотели сказать, что ждем не дождемся, когда вы снова начнете играть. Желаем удачи!
Эндрю встал и пожал мужчине руку, а женщине поцеловал руку, жест, от которого она чуть было не упала в обморок.
— Желаю удачи вашему сыну. Хорошего вам отдыха.
Они тихонько удалились, рассматривая по дороге свой бесценный сувенир, и рассуждали о том, каким он был милым и приятным и что все репортеры были совершенно не правы, когда утверждали, что он недоброжелателен и агрессивно настроен.
Эндрю внимательно посмотрел на Арден, и она ожидала, что сейчас от нее и мокрого места не останется. Но, к ее удивлению, его голос прозвучал спокойно, только несколько хрипловато:
— Ты еще что-нибудь хочешь?
Она покачала головой. Тогда Эндрю взял ее под руку и помог встать из-за стола. Они вышли из ресторана. Не было сказано ни слова, пока они шли по живописным тропинкам, соединяющим различные строения курорта.
— Спасибо тебе, — сказал он, наконец, ничего не добавляя.
Она остановилась на тропинке и удивленно взглянула вверх на него:
— За что?
— За то, что ты так тактично показала, что я веду себя как мерзавец.
Она посчитала, что ей лучше не смотреть ему в глаза, и уставилась было на третью пуговицу его рубашки, как вдруг все ее внимание оказалось приковано к густым волосам, покрывающим его грудь, как раз над этой третьей пуговицей.
— Зря я вмешалась.
— Я чертовски рад, что ты это сделала. Видишь ли, это — еще один момент, который я принимаю слишком близко к сердцу. После смерти Элли репортеры доставали меня в течение нескольких месяцев, требуя «комментариев», как только я высовывал нос наружу. Вскоре я приходил в ярость просто оттого, что кто-то узнавал меня на улице.
— Я думаю, что такая популярность может быть серьезным испытанием.
Интересно, а каковы эти волосы на ощупь? Они имели совершенно потрясающий золотистый цвет на фоне его загорелой кожи.
— Какими бы благоприятными обстоятельства ни были, это в любом случае — испытание. А если обстоятельства ужасны, то это подобно адским мукам. Когда я был на самом дне, меня окружали толпы, которые глумились надо мной, в меня швыряли всякую дрянь со зрительских трибун, потому что я играл так плохо. Не понимая, я обвинял их. Те, для кого я был божеством, отворачивались от меня, потому что я пил. Это был порочный круг. Я все еще чувствую себя уязвимым, когда кто-нибудь приближается ко мне, потому что боюсь, что их цель — оскорбить меня.