Во дворе было на удивление светло, и Клэр сообразила, что, очевидно, мать поставила фонари, которые должны были светить ночью, когда они куда-нибудь уезжали. Она мельком подумала о том, как таинственно и странно вела себя мать, как легко она переходила от смятения к ясности мышления. Женщина, которая заказывала билеты на самолет и устанавливала таймеры, была той же женщиной, которая вышла на улицу в мороз в летнем платье.
Клэр недолго об этом раздумывала, потому что увидела Тео, сидящего на одном из садовых стульев, и идущую к нему Корнелию со стаканами вина в руках. Когда Клэр убедилась, что они ее не видят, она приподняла раму окна на несколько дюймов. Корнелия отдала один стакан вина Тео, а сама села в другое кресло. Из своего темного убежища Клэр могла видеть их очень ясно. Ей были видны клубочки пара, вылетающие из их ртов, и слезы на глазах Корнелии. У Клэр было впечатление, что она смотрит пьесу. «Я шпионю», — подумала она. Ей стало стыдно, но не слишком. Все вокруг нее решали, как с ней быть. Если она не должна влиять на то, что может произойти, она по крайней мере может быть в курсе.
— Он мне соврал. И это не самое худшее. Он соврал мне дважды, нет, трижды, если считать то, что только что произошло. Несколько часов назад, наверху, он сказал, что жалеет, что ни о чем не знал. Он говорил так… Мне было его жаль. Какая же я идиотка! — Голос Корнелии дрожал от горечи.
— Почему ты идиотка? Потому что поверила человеку, которого любишь? — спросил Тео. Голос усталый, тусклый.
Корнелия бросила на него удивленный взгляд.
— Тео! Неужели ты так думаешь? Нет, все не так. Все не так уж плохо. Он мне нравился. Очень нравился. Но я его никогда не любила. — Она помолчала. — Тебе показалось, что я его люблю?
Тео задумчиво покрутил вино в стакане. Затем взглянул на Корнелию.
— Нет. В смысле я вообще не знаю, как ты выглядишь, когда влюблена. Но нет, полагаю, что нет. Я просто решил, что это так, потому что он… — Тео замолчал. «Что, — подумала Клэр, — что он имел в виду?»
Корнелия подняла глаза к небу.
— Мне хотелось влюбиться, — тихо сказала она. — Меня занесло. Я на многое не обращала внимания.
Тео тоже посмотрел на небо.
— Все захотят, готов поспорить. Я не хочу сказать, что любовь слепа, но вот желание влюбиться — оно незрячее. Тут уж ничего не поделаешь.
— Нет, не ищи мне оправданий. Если я была слепой… Не я не была. Я видела, но не обращала внимания, пыталась оправдать. Я отказывалась понимать, что дважды два — четыре. — Корнелия вздохнула. — И вот еще что. Я вовсе не была так уж потрясена тем, что ты сказал па кухне. Вот если бы я обнаружила, что кто-то — например ты — пренебрег детскими просьбами о помощи, вот тогда я была бы потрясена.