Моя подруга Линни — она ни за что на свете не причинит мне боль. Но каждое ее слово жалило меня. Когда дело касалось Клэр, я становилась человеком, лишенным кожного покрова. Даже воздух обжигал.
Наверное, Линни это заметила, потому что сказала следующее:
— А не могли бы мы какое-то время не говорить о Клэр?
Я благодарно кивнула.
— Вместо этого ты хочешь поговорить о Хейсе?
— Мы уже говорили о Хейсе, — кокетливо напомнила Линни. — Припоминаешь? Марш за вином? Томас Джефферсон? Обедал один?
— Линни…
Линни поджала губы и уставилась в пространство.
— Ну что, Линни? Нравится. Пока только нравится. И основательно. И я могу себе представить, как это разовьется в правильном направлении. — Она сделала рукой движение, имитирующее взлетающий самолет. Потом легким щелчком коснулась кончика моего носа. — Но что я вижу на этом личике? Признавайся.
Я откинулась на стуле, открыв рот от изумления. Как это у нее получается?
— Как это у тебя получается? — спросила я.
— Всезнание. — Она пожала плечами. Воплощенная скромность. Затем сказала неожиданно серьезно: — Не Мартин. Ты не оглянулась назад и не поняла…
— Нет.
— И на том спасибо, — горячо сказала Линни. Несмотря на свою постоянную ироничность, Линни может быть страстной, если требуется по ситуации.
Она внимательно посмотрела на меня. Я постаралась изобразить на лице загадочность, чувствуя себя как подозреваемый перед испытанием на детекторе лжи.
— Замечательно, — наконец сказала она. — Что же, тут осложнений не предвидится. — И спокойно отпила воды со льдом. — Добро пожаловать на землю живущих! — Она подняла голову и завела: «Могу плакать солеными слезами. Где я скрывалась все эти годы?» Эта песня, если ее петь правильно, длинная. Разумеется, Линни ее исполнила.
Хорошо одетый мужчина за соседним столиком наклонился и вежливо спросил:
— Как долго вы собираетесь продолжать?
Я беспомощно взглянула на него:
— Если бы ее можно было остановить, я бы это сделала.
— Вот как, — сказал он. — Тогда будем надеяться на Господа.
Я расхохоталась, как будто у меня крышу снесло.
Когда мой приступ прошел, я пнула Линни под столом.
— Официант идет. Ненависть с него просто капает. Ты хочешь, чтобы нас выставили до орехового торта?
— Уф, — отшатнулась Линни. — Официант, с которого капает. Корнелия, ты должна ценить мое пение, как я ценю ту музыку, которую ты заставляешь меня слушать.
— Я ценю, мне вот только не нравится твой выбор боеприпасов. Быть застреленной из своего собственного пистолета. И вообще все было не так.
— Подумаешь! — скептически отозвалась Линни. — А как было?