— Ты решил, что он плохой отец и плохой человек. Ты решил, что он эмоционально убог, не так ли?
Молчание.
— Что ты вообще знаешь о детях и об отцовстве, Тео? Довольно легко появиться в жизни ребенка в уязвимый момент и стать героем. Но ты не думаешь, что зашел слишком далеко, решив, что ты эксперт по отношениям между Мартином и Клэр и можешь судить? — Я задыхалась.
— Я не знаю Мартина, — тихо сказал Тео. — Я просто поинтересовался, насколько хорошо его знаешь ты. — Тео разозлился, я догадалась по напряженному взгляду и красным пятнам на щеках. Но даже если он злился, он не опускался до сарказма, когда обсуждал важные вопросы. Но это не имело значения. Я пылала, как лесной пожар, совершенно потеряв над собой контроль.
— А, ты судишь не об отношениях Мартина и Клэр, а о наших с ним отношениях? Верно? Я теперь все правильно поняла? Просто блеск. Замечательно. А как насчет тебя? У тебя такой счастливый брак, что твоя жена оставляет тебя одного на праздники. Ты действительно хорошо знаешь Олли, Тео?
Этот выпад был омерзителен, но у меня были серьезные сомнения по поводу брака Тео и Олли. Этот аргумент я выдвинула в свою защиту, которой, впрочем, совершенно не заслуживала. Ведь сомнения всего лишь сомнения. Вполне возможно, что Тео и Олли провели последние два года в брачном раю, какого невозможно себе представить, и в таком случае моя ядовитая стрела отскочила от его крепких доспехов, не оставив и вмятины. Моя мать думала, что они счастливы. Но лично я сомневалась.
Эти сомнения не возникли из моего природного хорошо развитого цинизма. Цинизм и романтизм соседствуют во мне вполне благополучно. И в настоящую любовь я верю. В списке того, во что я верю, настоящая любовь стоит на первом месте.
Насколько я могу судить, Олли тоже верит в настоящую любовь, потому что за два месяца до брака с Тео она познакомила меня со своей «половинкой» (ее выражение, не мое). Он был ее коллега, быстро поднимающаяся звезда в лаборатории, и отличался необыкновенной красотой. Скорее всего именно поэтому Олли захотела меня с ним познакомить. Шесть с половиной футов ростом, родом с Ямайки, выпускник Оксфорда, серьезный велогонщик, который, возможно, и не стал чемпионом по единственной причине: его широченные плечи и коэффициент интеллекта были настолько весомы, что пригибали его к земле.
Куда более ошеломляющим, чем физические и умственные достоинства «половинки», было то, что моя холодная, как лягушка, сестра в его присутствии превращалась в потерявшую дар речи и хлопающую ресницами девицу. Когда он входил в комнату, Олли почти не отличалась от тех фанаток из серии «Битлы приехали в Америку», которые открыто рыдали, хватались за щеки обеими руками и визжали. За те полтора часа, которые я провела с ними, она даже уступила ему в научном споре.