— Ну уж — как везде.
— Ладно, справедливости ради признаем, больше, чем во многих других городах. Человек, если он не совсем пропащий, попав сюда впервые, сразу чувствует запах того самого меда, малый глоток которого обычно дают только в обмен на жизнь, а у нас — бесплатно, пей сколько влезет, если сумеешь ловко подставить чашку или хотя бы ладонь. Задержавшись на несколько дней, неоднократно заснув, ни разу толком не проснувшись, некоторые начинают понимать: реальность в наших краях столь тонка, что то и дело рвется в самых неожиданных местах. И пока мы с тобой, отложив неизбежную штопку до завтра, зачарованно смотрим, как рваные края расходятся все дальше и дальше, эти хитрецы не теряют времени даром, флиртуют с неведомым, как с незнакомцем на вечеринке, где все подвыпили и все друзья — до утра, которое когда-нибудь да наступит, но пока гремит музыка и льется вино, кто поверит в скорый рассвет? Только не я. И не ты, я тебя знаю.
— Знаешь, — киваю я. — Впрочем, когда рассвет все-таки наступает, непременно оказывается, что это совсем не конец веселья, а новый его виток.
— О том и речь. И наши зачарованные гости ходят потом, чуть не плача от счастья, по колено в собственной радости, по горло в тумане, по самую макушку во сне. И некоторые, справедливо рассудив, что от добра добра не ищут, изыскивают способ остаться с нами подольше, а другие уезжают домой, но потом возвращаются снова и снова…
— Как на место преступления, — ухмыляюсь я.
Но Нёхиси не собьешь с толку.
— А тут у нас и есть место преступления. Здесь нарушают законы природы, придуманные специально для того, чтобы их нарушать. И все это, конечно, очень хорошо. Но совершенно недостаточно — вот о чем думаю я сейчас, глядя, как жители города, хозяева всех сокровищ, бродят по ярмарке с такими угрюмыми рожами, словно пришли просто на рынок, да еще без гроша в кармане, и никак не могут решить, что стащить: луковицу или репу? И долго ли станут дубасить, если поймают? Что толку от праздника, где веселятся лишь гости, а хозяева безучастны. И что проку от города, где горожане отлынивают от священной обязанности быть частью ежесекундно свершающегося чуда? Я не знаю. И я очень сердит.
— Ты несправедлив, — говорю я. — У нас тут полным-полно замечательного народу. И если не все они пришли сегодня на ярмарку, чтобы своевременно попасться тебе на глаза, это не значит, что…
— Это означает одно: не все пока таковы. А мне надо, чтобы все. И слушать ничего не желаю!
— Ну знааааешь…
Тянуть гласные я могу очень долго. И вид при этом иметь чрезвычайно укоризненный. У меня, можно сказать, врожденный талант. Но Нёхиси этим не проймешь.