— Я понял вас, — ответил Рахимов. — Тогда позвольте дать вам совет.
— Я слушаю.
— Вам придётся на время отказаться от вашей курительной трубки.
— Почему? Она всегда со мной.
— Она не идет монаху. А вы ведь именно им хотите казаться.
— Точно, парень прав, — согласился сержант.
— Да? — удивился Матвеев, тяжело вздохнув. — Ну ладно, если это так, то придется от нее отказаться и перейти на сигареты.
— Монахи вообще не курят, — сказал Рахимов.
— Это печально. Я этого не знал. Придется и от этого отказаться. Подлечу в горах свое здоровье. Там говорят хороший и чистый воздух. Кстати, и от пистолета придется отказаться. Вот сержант, держите, — он передал оружие в руки сержанта. — Мало ли что, вдруг обнаружат. Тогда все пропало. А другой возможности у нас может и не быть. Связь будем поддерживать в условленном месте, которое я вам укажу. Вы сержант пойдёте с нами, до монастыря. А потом вернетесь. Хорошо изучите этот путь. Вам придётся ещё не раз ходить по нему для связи с нами. Каждые два дня вы будете приходить к тому месту, где мы с вами расстанемся. Так мы будем держать с вами связь.
— Я понял вас, — ответил сержант, пряча пистолет.
— А воздух там не такой и хороший, — сказал Рахимов. — Мне приходилось бывать на среднегорье. Это около трех тысяч километров над уровнем моря. Здесь, скорее всего, пониже будет — полтора, а может быть два километра. Разреженный воздух. Адаптация наших организмов наступит через несколько недель, а может и раньше. Поначалу будет тяжело дышать. Придётся привыкать.
— Разве? — удивился Матвеев. — Я этого не знал.
Утром, на рассвете, пятеро человек вышло из деревни в направлении гор. К вечеру они добрались до небольшого горного ручейка, который был расположен вдоль еле заметной тропинки. Китаец то и дело останавливался, что бы разглядеть старую изрядно помятую и пожелтевшую карту. Вместе с сумерками начали виднеться темные силуэты башен монастыря, а затем и мрачные его стены.
Матвеев попрощался с сержантом, сказав ему что-то наедине, и догнал остальных. Сержант молча стоял не шелохнувшись, глядя на тёмный монолитный силуэт монастыря, рисуя в своём воображении причудливые картины зловещих убийств, ужасающих кровавых ритуальных традиций, с которыми может столкнуться его напарник в холодном и мрачном монастыре.
— Вам надо переодеться, — сказал Чен.
— Вы правы, — ответил Матвеев.
Археолог и капитан достали монашескую одежду, и одели её поверх своей.
— Чен, а можно поинтересоваться, — спросил Рахимов. — Почему ваш помощник все время молчит?
— Он почти не говорит на английском, — ответил Чен. — Он владеет только китайским языком.