А девочка, между тем, совершенная убийца. Безжалостный хищник.
И мальчик об этом знал.
— Я ее убила.
Ну конечно!
— Ревность?.. Зачем? Вы же не могли больше быть вместе…он бы утешился…
— Значит, моя ревность была сильнее любви, — пожала плечами Елизавета. — Или мой эгоизм. Я же не говорю, что я — ангел! Я — сука. — Баронесса горько усмехнулась. — Меня даже не извиняет то, что я это сознаю. Хуже всего, мне нравится быть такой. Нравится быть сукой.
— Ты клевещешь на себя… — пролепетал Слава. Почему он так испугался? Сам не смог бы объяснить.
— Отнюдь! Ты мне нравишься, и я тащу тебя за собой в могилу! — Лиза коротко, но беззлобно рассмеялась: будто рассыпались стеклянные бусины. — Я очаровываю тебя. И мне плевать, что на самом деле в глубине души ты меня панически боишься, а вовсе не обожаешь, мой милый мальчик! Там, в своем сердце, когда ты остаешься наедине с собой, ты воешь от ужаса…но я не собираюсь облегчать тебе жизнь! Я собираюсь ее отнять! Видишь? Разве не сука?.. Единственное, чего я боюсь, это что потеряю тебя, едва ты станешь одним из нас. Утешает то, что твоя благодарность за бессмертие и могущество удержит от ненависти…надеюсь. Но на этот краткий срок — ты мой, только мой…и я наслаждаюсь! Я позволяю своим чувствам тащить себя, как лошадь тащит за собой приговоренного к казни…а больше мне ничего не дано, Слава! Я люблю тебя. Я хочу хоть немного…счастья. — Она просто и чуть грустно улыбнулась. — Я примитивная эгоистка. И даже глупая…
— Боже! — невольно улыбнулся мальчик. — За что это все мне?.. За что мне твоя любовь, сокровище мое? Ты сама себя не ценишь, мой темный ангел! Чем я заслужил такое…такую нежность с твоей стороны? Ведь…твоя душа…безжалостна.
— Я романтик! — усмехнулась Лиза, тряхнув головой. — Я прихожу в восторг от сильных мужчин, от тех, кто держит в повиновении толпу…отребье вроде твоих тупых дружков, Стива и Хэнка. Ты… — голос ее замурлыкал, как опасно мурлычет огонь — согревая, но оставаясь беспощадной стихией. В нем появилась интимная и клокочущая нотка. Лиза прикрыла глаза и всем телом приникла к Славе. — Ты беспощаден и обаятелен, как и мы… Целуй меня!..
А вот это уже приказ.
Но разве надо приказывать касаться этих мягких и изысканно-очерченных губ, за которыми прячутся такие острые, такие сладостно-опасные клыки?..
Через минуту она отстранилась.
Но глаз не открыла. Губы вздрагивали, а выражение лица он не взялся бы понять…
— Твоя кровь дарит мне жизнь… — шепнула вампир, по-прежнему не размыкая глаз. Солнце светило прямо ей в тонкое, какое-то до лучистости бледное лицо. — Моя сила подарит тебе вечность. Тебе понравится…