Наконец прозвучало.
Слово ударом хлыста сдернуло поволоку со взгляда Вячеслава. Глаза снова стали чистыми и ясными.
И их волной затопил ужас, заплескался в зрачках черным приливом, выпущенный на свободу.
Слава даже тихо заскулил, царапая ногтями стенку кабинки.
Рука его стиснула пальцы Хэнка и сжала их.
И слезы хлынули из глаз, промывая и проясняя их…
— Стив! Хэнк! Боже!.. — плечи мальчика вздрагивали. — Что мне делать, господи боже мой? Она убьет меня! Эта сука меня убьет!.. Помогите мне…
— А я думал, ты ее любишь… — тупо пробормотал Стив. Слава только истерически засмеялся, схватившись за голову. И попытался сесть на полу, но перед глазами все немилосердно закружилось — и он осел, вновь привалившись к стенке кабинки.
— Люблю!.. Она сама говорит, что это — наваждение! Не знаю…может быть, что-то внутри меня… Оно появилось совсем недавно… Оно не плохое, нет… Оно просто нечеловеческое… Это что-то любит ее и без наваждений, я знаю. Любит даже сейчас. Только сейчас…оно глубоко. Если она доведет до конца, я буду счастлив, что стал нежитью, вот что самое жуткое, ребята! И я буду это понимать, совсем как она!.. Мне жалко Лизу…жалко ее!.. Она очень ранимая в глубине души, очень беззащитная… Если бы я мог ее спасти!.. Я не могу. Она убьет меня. Я ее боюсь.
— Ты ее любишь, — жестко констатировал Стив.
Слава опустил голову.
— Да, — наконец просто ответил он. — Ударь меня за это.
— Давно? — вздохнул Хэнк.
— Не знаю. Я только сейчас это понял. Глупо, что она мне не поверит, и все равно доведет до конца… — Слава горько усмехнулся. — Помогите мне.
— Чем? — криво усмехнулся Хэнк. — Мы что, сможем сделать ее человеком?.. Твою баронессу?
— После шестисот лет?.. Ее уже ничто не сделает человеком.
— О чем ты?..
— Ее…ее муж. — Голос Славы прервался. — Ее муж, барон Констан Попрушнек…считал, что высшее доказательство любви в таком случае — дать покой… Освободить душу.
Друзья беспомощно переглянулись. Вячеслав обреченно повесил голову.
— Я не смогу выпутаться сам.
…Они под руки вывели пошатывающегося Славу из туалета, и первое, что увидели — стоящую у окна Нетопырь. Она стояла, и солнечный свет, падая из окна, ореолом шелкового тумана золотился в ее воздушной блузке.
И волосы лунным медом растеклись по плечам…
Гордо вскинутая головка — юный сокол, завидевший добычу. Красуется в полете…
— Я жду вас, рыцарь! — звонкие колокольчики на дверях зимы… Этот ли мелодичный звук прогнал весеннее тепло из солнечного коридора?
Слава резко отбросил руки Стива, с неведомо откуда взявшейся силой — едва шел ведь! — и, как собака по зову хозяина, подбежал к девушке.