— Сядь и слушай. Ты когда-нибудь задумывалась, почему Ликус закрыт для гуманоидов?
— Наверно, какая-нибудь политика. Не знаю, мне было все равно куда бежать, лишь бы прочь с Хануки. Нанялась на транзитный грузовик, а потом сбежала на первой же землеподобной планете в коробке с какими-то глупыми сувенирами.
— Когда надо, у нашей малышки проявляется деловая хватка, — заметил Олег. — Но ты совершила роковую ошибку, детка. Ликус лишь квази-землеподобная планета, люди здесь не живут.
— Почему?
— Изомеры.
— Изомеры, — эхом откликнулся Степан. — Многие вещества на этой планете состоят из тех же атомов, что и земные, но их молекулы развернуты в другую сторону. Разница между изомерами может быть незаметна, как в витаминах, а может быть очевидна, как в крахмале и целлюлозе. Но изомеры в большинстве своем не воспринимаются человеческим организмом, в меньшинстве токсичны и в целом чудовищно канцерогенны.
— Первая стадия — авитаминоз, — сказал Олег. — Далее начинается цинга с отслоением ногтей и выпадением волос и зубов, потом либо лейкемия, либо цирроз печени.
— Некоторые до цирроза не доживают, — Степан мило улыбнулся. — Ураганное воспаление легких, рак кожи, оттого, что пигментация не восстанавливается. Еще саркомы во всех органах и…
— И самые здоровенькие умирают от общего истощения организма, — жизнерадостно закончил Олег.
Маша сидела, ссутулившись, на краешке стула. Губы ее дрожали.
— Не верю ни единому слову. Вы-то здесь живете, и ничего!
Степан переглянулся с Олегом.
— Ничего — это правильное слово. А насчет «живете» я бы поспорил.
В конце концов, все устроилось. Олег обещал восстановить свои давние связи и пристроить девушку к кому-нибудь из друзей. Быстрая почта работала только в гостинице при космодроме, впрочем, в городок давно пора было съездить за пенсией и продуктами.
Машу положили на террасе, хотя она рвалась в общую комнату. На вопрос «Не заденет ли ее целомудрие необходимость делить постель с двумя мужчинами?», — она фыркнула «два — не восемь» и добавила, к восторгу Степана: «Что я вам, девственница бесстыжая? Ой, то есть девственница, но не в этом смысле». Степан до самой ночи время от времени разражался спорадическим хихиканьем и рассужденьями о правомерности словосочетания «бесстыжая девственница» и множественности смыслов понятия «девственность». Маша молча сверкала глазами и розовела ушами.
А ночью сработала сторожевая сигнализация. Маша проснулась от того, что спать стало неудобно, шумело в ушах. Внезапно распахнулась дверь в комнату, оттуда выскочил Олег с продолговатым предметом в руках. Маша встала, завернулась в одеяло, осторожно выглянула наружу. В ночной темноте ничего нельзя было различить, только слышен был треск кустов.