Однако теперь их отыскал кто-то еще.
Ни на миг не усомнившись, что это Альгреста, или Видар, или один из их прихвостней, Луна застыла на месте. Что делать? Драться или бежать? Пальцы сами собой скрючились, точно когти, как будто это могло бы хоть чем-то помочь, ноги напружинились, изготовившись к прыжку куда потребуется.
С виду вокруг – никого. И все же здесь кто-то есть.
Луна понимала: надо бежать. Такова ее нынешняя жизнь, только так ей и удалось уцелеть. Однако скудная мебель, частью брошенная в комнате прежними обитателями, частью же собранная по другим комнатам, никак не могла бы скрыть за собой массивной фигуры капитана Халцедоновой Стражи, а если это всего лишь какой-то прислужник из гоблинов…
Тогда все равно следовало бежать: какой из нее, Луны, воин?
Но вместо этого она беззвучно, шажок за шажком, двинулась вперед.
Никто не прятался за узкой кроватью, накрытой набитым соломой матрасом. Никто не стоял в тени высокого зеркала, оставшегося от прежних хозяев (хрустальная поверхность покрыта такой густой сетью трещин, что в глубине ее не разглядеть ничего). Никто не поджидал Луну меж блеклыми, затянутыми паутиной гобеленами и каменной стеной.
Луна остановилась, прислушалась, но ничего не услышала. И все же…
Ведомая инстинктом, Луна опустилась на колени и заглянула под кровать.
Из темноты на нее взирал, таращился во все глаза Тиресий. Бледные щеки его были мокры от слез.
Луна с досадой вздохнула. Напряжение не то чтобы совсем исчезло, но львиная его доля растворилась, будто туман: ей никогда не доводилось видеть, чтобы безумец на кого-нибудь нападал. Шпионит? Вряд ли, непохоже. Скорее прячется.
– Вылазь оттуда, – прорычала она.
Как только он там поместился? Может, ростом он и невелик, но Луна никогда не подумала бы, что провидцу удастся забиться в столь узкую щель. В ответ на ее слова он замотал головой, однако вторжение постороннего даже сюда, даже в это жалкое убежище, разозлило Луну до глубины души. Запустив руки под кровать, она выволокла Тиресия наружу силой. Вряд ли Инвидиана предаст ее казни всего лишь за грубое обхождение с одной из своих зверушек.
Извлеченный на свет, Тиресий обратил к Луне кривую улыбку – возможно, искренне полагая ее образцом лучезарности.
– Не все так просто отыскать, – степенно, рассудительно сказал он. – Но если дело правое… может, у тебя и получится.
– Пошел вон, – процедила Луна, едва сдержавшись, чтоб не ударить его, чтоб не излить на него злость, которой не смела обрушить ни на кого иного из обитателей Халцедонового Чертога. – Ты – один из ее любимчиков, одно из ее орудий. Почем знать, может, это она подослала тебя ко мне, и все, что ты скажешь – расставленная ею ловушка! Ведь у нее ловушки повсюду, на каждом шагу…