Обе спустились вниз, а затем еще ниже, и испещренные розами половицы сомкнулись над их головами.
Вся церемонность разом исчезла, уступив место глубочайшей тревоге.
– Миледи! Пискун рассказал нам кой о чем, но не все. Садитесь, садитесь, дайте-ка на вас взглянуть.
Протестовать у Луны не было ни желания, ни сил. Увлекаемая Розамундой, она покорно опустилась на табурет, на коем прошлой ночью (словно бы целую вечность тому назад!) сидел Девен.
– Я очень сожалею, но Корр… Он не покинул дворец.
Брауни сокрушенно зацокала языком.
– Мы знаем, знаем! О, если б он только послушался…
Ловкие пальцы распутали уцелевшие шнурки, притягивавшие рукава и юбки к корсажу, и расшнуровали корсаж на спине. Затем настал черед нижней рубашки, и Луна едва не зашипела от боли: тонкое полотно крепко присохло к ранам. Нужно бы поскорее разжиться новой одеждой или прибегнуть к волшбе, чтоб скрыть свой оборванный вид. Да, вокруг все поймут, что наряд ее иллюзорен, но в Халцедоновом Чертоге хотя бы можно не опасаться за невредимость чар.
Обнаженная по пояс, она смежила веки, а Розамунда принялась протирать ее раны лоскутом мягкой ткани, смоченной в воде.
– Боюсь, я подвергаю вас опасности, – сказала Луна. – Корр оказался на месте, мне нужно было навлечь на него подозрения, и я сказала, что накануне ночью он получил некое известие. Если при дворе дознаются, что письмо ему прислали вы…
– Не стоит волнений, – заверила ее Розамунда. – Кабы мы с Гертрудой не могли избежать этаких мелких трудностей, нас бы здесь давно не было.
– Как выяснилось, той ночью он тоже отправил письмо за пределы дворца, Дикой Охоте. По крайней мере, обвинение в этом повергло его в панику. Но о чем в том письме говорилось, мне неизвестно.
Мокрый лоскут в руке Розамунды замер, но тут же вновь принялся за дело.
– Видно, о нас с сестрой. Что ж, увидим.
Луна открыла глаза. Розамунда начала смазывать промытые раны прохладной мазью, и саднящая боль немедля пошла на убыль.
– Перед уходом меня допрашивал лорд Валентин. Интересовался, где я взяла бренный хлеб – на это я попросту кое-что солгала – и откуда узнала о Корре. Тем временем кто-то успел обнаружить тело Фрэнсиса. Я навела Аспелла на мысль, что оба происшествия взаимосвязаны.
– Тогда нужно позаботиться, чтобы они не перехватили гонца. Ну, как? Теперь лучше?
– Намного лучше. Благодарю тебя.
Казалось, огонь в очаге обладал сноровкой согревать комнату ровно настолько, насколько требуется: промозглой сырости подземелья в комнате совершенно не чувствовалось, и посему Луна даже не вздрогнула (по крайней мере, от холода), пока Розамунда отошла к сундуку за бинтами.