Похоже, отцу было угодно развивать сей разговор и далее. Пришлось уклониться от него, прибегнув к хитрости.
– Если дело пойдет, как задумано, я буду всецело занят вдали от двора.
В уголках отцовского рта пролегли мрачные морщины.
– Так, значит, ты говорил с Уолсингемом?
– Нет. Его не случилось при дворе. Но при первой возможности поговорю.
От покойной расслабленной неги не осталось и следа.
– Остерегись соваться в такие вещи, – посоветовал отец. – Он служит благородной цели, но не всегда благородными средствами.
Об этом Девен прекрасно знал и сам: подобной работой – хоть, спору нет, и не самой грязной – ему уже довелось заниматься в Нижних Землях.
– Отец, Уолсингем для меня – самый надежный путь к продвижению по службе. Даю слово: я не растеряюсь.
Этим его отцу и пришлось удовольствоваться.
Лондон, затем Ислингтон,
18 сентября 1588 г.
Покинуть Халцедоновый Чертог было не так просто, как Луна могла бы надеяться. Если она уйдет сразу же после приговора, вынесенного Инвидианой Кадоганту, кто-нибудь в лабиринтах придворной политики – да хоть тот же Видар – непременно отыщет в ее уходе повод для подозрений.
Посему Луна какое-то время бродила в пределах Халцедонового Чертога, распугивая сторонящихся ее дивных. Простейший способ убить время: конечно, подземный дворец фей и эльфов был не столь велик, как город наверху, но намного превосходил размерами любое строение на поверхности. Здесь коридоры играли роль улиц, ведущих к хитросплетениям покоев, отведенных под разные надобности.
В одном из просторных залов с колоннами она снова наткнулась на Орфея, на сей раз игравшего какой-то танец. Под дружное хлопанье собравшихся вкруг него дивных один из их числа кружил в бешеной пляске партнершу. Остановившись у стены, Луна полюбовалась лабберкином[9], все быстрей и быстрей увлекавшим за собой несчастную, спотыкающуюся человеческую девицу. Смертная казалась вполне здоровой, хоть и изрядно изнуренной – очевидно, это какая-нибудь служанка, завлеченная в Халцедоновый Чертог ради непродолжительной забавы, а значит, в конце концов она будет возвращена на поверхность, совершенно сбитая с толку и напрочь лишенная сил. Те, кто, подобно Орфею, оставался здесь надолго, приобретали особый, неземной, обреченный вид, коего у девчонки пока что не наблюдалось.
Всеобщее внимание было приковано к танцу. Никем не замеченная, Луна проскользнула через зал и скрылась в дверях с другой стороны.
Путь она избрала окольный, кружной – не только затем, чтоб отвести глаза всякому, кто ее видит, но и по необходимости: прямиком в нужное место попросту нельзя было пройти. Халцедоновый Чертог смыкался с наземным миром во множестве мест, но друг с другом места эти не совпадали: два входа, на поверхности разделенные половиной города, внизу могли располагаться бок о бок, в двух шагах. То было одной из причин, вселявших в посторонних страх перед волшебным царством: единожды оказавшись внутри, можешь никогда в жизни не сыскать пути обратно.