Где искать вход, Луна даже не подозревала, однако ангельская сила откликнулась на его близость, словно струна на прикосновение пальцев. Вот она, каменная плита посреди нефа, точно такая же, как и все прочие, но едва нога Луны коснулась ее, все тело дивной охватила дрожь – неудержимая, пробирающая до костей.
Здесь вырывалась наверх, наружу магия дивных. Здесь в недра земли струилась сила священных ритуалов. Здесь Лондон раскрывался книзу, смыкаясь со своим темным отражением.
Опустившись на колени, Луна приложила ладонь к холодному камню. Управлявшие входом чары отозвались. На этом месте Фрэнсис молился, и слово Божье переносило его из мира в мир, да так, что никто и не замечал. Луне открыло путь ангельское прикосновение.
Наблюдай кто-нибудь за нею со стороны, для него пол остался бы точно таким же, как прежде. Раздвинувшиеся плиты и лестницу, ведущую вниз, увидела только Луна.
Что ж, на промедления времени не было. Собравшись с духом, Луна поспешила вперед. Только бы появление Дикой Охоты сделало свое дело…
Халцедоновый Чертог, Лондон,
9 мая 1590 г.
Мраморные стены гудели, дрожали от грома над головой, однако держались прочно.
Инвидиана на троне застыла, как каменное изваяние. Лицо ее не выражало ни малейшего напряжения: с тех пор как жуткая великанша принесла весь о том, что к Лондону скачет Дикая Охота, оно оставалось недвижным, спокойным, ледяным.
Что ни говори, Инвидиане следовало отдать должное: она была истинной королевой. Несколько резких, отрывистых распоряжений, бешеный топот множества ног – и Халцедоновый Чертог приготовился к обороне с быстротою, на взгляд Девена просто-таки невероятной.
Приемный зал почти опустел. Кто не отправился в бой, разошлись – попрятались по комнатам, а то и вовсе бежали в надежде найти убежище где-нибудь вдалеке.
Большинство, однако не все. Недвижную Инвидиану на троне охраняли два эльфа-рыцаря, черноволосые братья-близнецы. Вынув из ножен мечи, они приготовились защищать королеву до последней капли крови. У подножия трона скорчилась смертная женщина с худым, изможденным лицом и мертвым взглядом.
Ну, а Ахилл, по-прежнему одетый лишь в набедренную повязку да сандалии, стоял близ Девена. Казалось, все его тело гудит, как струна, от едва сдерживаемого желания броситься в битву.
Гром набирал силу, и вскоре зал задрожал сверху донизу. С потолка на пол с грохотом рухнул кусок филиграни. Девен поднял взгляд – и едва успел откатиться в сторону, увернувшись от целого листа хрусталя, также упавшего вниз и расколовшегося о камень вдребезги.
Ахилл бросил на него презрительный взгляд и захохотал, поглаживая рукоять архаичного греческого меча на поясе.