Прошел день, два, прошел и третий, а Псинки все не было.
Мы уж начинали тревожиться.
Утром на четвертый день сидели мы с Галкой на крылечке, разбирая только что набранное к обеду лукошко молоденьких подберезовиков как вдруг из-за амбара нежданно-негаданно показалась Псинка.
В зубах она несла что-то живое.
Подбежав к нам, она в виде приветствия вильнула хвостом, положила на ступеньки толстенького слепого щенка и снова деловито скрылась за амбаром.
Щенушка, повизгивая, ворошился на слабеньких толстых лапках и прятал морду в галкиных теплых руках.
Из-за амбара снова показалась Псинка и сложила к нашим ногам второго детеныша, за ним третьего и снова скрылась.
— Э, да их целый полк! — добродушно ухмылялся подошедший на наши крики Аким Васильевич.
Но тут произошло нечто совсем неожиданное.
В четвертый раз Псинка выбежала из-за амбара и осторожно положила рядом с тремя щенками маленького серого зверя неизвестной породы.
— Батюшки, да это котенок! — взвизгнула Галка, от изумления, а Аким Васильевич даже нахмурился и, присев на корточки, взял в руки пискливого слепого коташку, похожего на крысенка.
— Действительно котенок, — проговорил он, осмотрев его со всех сторон, и протяжно свистнул. — Вот так история!
А Псинка уже тащила второго.
— Мама, Псинка котятами ощенилась! — кричала Галка на весь двор и стремглав кинулась в кухню.
Оттуда выбежала удивленная мама, а за ней, сгорая от любопытства, вразвалку торопилась рябая стряпуха Анисья.
На ступеньках, сбившись в кучку, лежали три рыженьких щенка вперемешку с серыми слепыми котятами.
А из-за амбара степенно приближалась Псинка, осторожно неся в зубах третьего.
Это был последний.
Псинка бережно опустила его рядом с другими и, улегшись подле, подмяла всю живую, пискливую кучку к себе под живот.
Малыши закопошились, тычась в него носом и, найдя, наконец, то, что им полагалось по чину, аппетитно зачмокали.
Дед Аким Васильевич недоуменно развел руками.
— Вот и подите же! Откуда тут быть котятам? — вслух размышлял он, покусывая белоснежный ус.
— Как откудова? — неожиданно выступила на сцену Анисья. — Да я самолично на прошлой неделе вон туда, за амбар, машинных котят выкинула. Наплодила, проклятая, полон дом кошек, пропасти на них нет. А Псинка, знать, подобрала. У, дуреха!.. — расплылась в широчайшую улыбку Анисья.
А Псинка вовсе не чувствовала себя дурехой.
Она благосклонно взирала на сосущее потомство и широким розовым языком нежно лизала брюшко одного из своих котячьих приемышей.
Так появилась в Дубках новая кошачья порода. Псинкины приемыши по внешнему, виду ничем не отличались от своих сородичей, но характером вышли какие-то чудные.