Жизнь зовет. Честное комсомольское (Кузнецова) - страница 68

Саша замолчал. В этот момент он подумал о Стеше и потерял свою мысль. Он заметил, что руки у нее стали не девчоночьи, с грязными, кое-как подстриженными ногтями, — нет, теперь ногти у нее аккуратно подстрижены полукругом и безукоризненно чистые.

— Нехорошо получилось, — задумчиво сказала Стеша, наматывая на палец конец своей длинной рыжеватой косы. — Как можно верить Мишке? Он всегда сочиняет, это факт! — Стеша улыбнулась и губами и коричневыми глазами. — Сочиняет, правда, интересно — заслушаешься! Помнишь, в четвертом классе он пустил слух, что его дядя был племянником польского короля? — Стеша громко и заразительно засмеялась; засмеялся и Саша. — Я ему говорю: «Да ты же бурят чистокровный из поколения в поколение». А он спрашивает: «Ты поляков видела?» — «Нет», — говорю. «Ну, так и помалкивай. Буряты и поляки одних предков имеют…» И знаешь, я тогда ему поверила. Так он и ходил праправнуком польского короля до пятого класса, пока не понял, что такое родство большой доблести не представляет.

— Он не учел одного обстоятельства, — снова заговорил Саша. — В этом году урожай у нас необычный, громадный. Все едут нам помогать: служащие, ученики, студенты. И с наших школьных бригад сейчас особенно строго требуют… А он вон что придумал… Александра Александровича подвел, и самому неприятности. — Саша махнул рукой. — Горячая голова!

Старые стенные часы с длинным маятником, будто нарочно повешенные напротив двери в соседней комнате, показывали одиннадцать. Нужно было уходить домой. Но Саша не умел уйти вовремя и досидел до той поры, пока Людмила Николаевна не сказала раздраженным голосом, что пора спать.

После ухода Саши в доме Листковых произошел крупный разговор.

— Этим посещениям надо раз и навсегда положить конец! — сказала Людмила Николаевна.

— Да что он тебе — мешает? — зевая во весь рот, попытался защитить дочь и Сашу Федор Тимофеевич. — Парень что надо. Мать — знатный человек. Отец на фронте погиб.

— Нет уж, в этом я непримирима! — громко заговорила Людмила Николаевна. — Рано Стэве женихаться. Учиться надо, а не романы заводить. В вуз готовиться.

— Я уже говорила вам, Людмила Николаевна, — со слезами в голосе сказала Стеша, — я дальше учиться не пойду. Работать буду.

— Дояркой? Или бригадиром? Глупости! Слушать не хочу! — Людмила Николаевна закрыла уши руками. — Все! Разговор окончен! Чтоб этого смазливого юноши в нашем доме не было! Я Стэве добра желаю.

Федору Тимофеевичу не хотелось ссориться с женой и разговаривать на эту тему в присутствии дочери. Позевывая, он ушел спать.