— Здравствуй, — сказала она.
Викки медленно отвернулась, а Элин принялась отстегивать ремни. С нежностью в движениях она освобождала девочку, после того как та двадцать часов пролежала связанная.
— Можно присесть? — спросила она неверным от сдерживаемых чувств голосом.
Взгляд Викки стал светлым и жестким, и она не ответила.
— Помнишь меня? — прошептала Элин.
В горле стоял болезненный ком от застрявших там слов и от плача, который так и рвался из нее, от которого вздулись жилы и кровь под кожей стала такой горячей.
Где-то в городе начали бить церковные часы.
Викки потрогала запястье Элин и снова убрала руку.
— У нас с тобой даже бинты одинаковые, — улыбнулась Элин, и ее глаза тут же налились слезами.
Викки продолжала молчать; она только сжала губы и опять отвернулась.
— Не знаю, помнишь ли ты меня, — продолжала Элин. — Но ты жила у меня, когда была маленькая, я была просто ресурсной семьей, но я всегда думала о тебе… — Она глубоко вдохнула, и ее голос опять прервался. — И я знаю, Викки, что предала тебя… Я предала тебя и…
Элин Франк посмотрела на девочку в постели — разметавшиеся волосы, нахмуренный лоб, темные кольца вокруг глаз, лицо в глубоких ссадинах.
— Потому что для тебя я никто, — еле слышно продолжила она. — Одна из тех, кто прошел мимо, кто предал тебя… — Элин тяжело сглотнула и продолжила: — Прокурорша хочет посадить тебя в тюрьму. Но я считаю, что это очень опасно для тебя. Не думаю, что людям идет на пользу, когда их сажают в тюрьму.
Викки чуть заметно покачала головой, но Элин заметила ее движение, и ее голос сделался настойчивым:
— Поэтому послушай, пожалуйста, что мы с Юханнесом будем тебе говорить.
Суд первой инстанции проходил в зале судебных заседаний, в цокольном этаже Главного полицейского управления. Зал суда был обычным кабинетом для совещаний: стулья в ряд, стол из лакированной сосны. Человек двадцать журналистов уже собрались в стеклянном холле, на Польхемсгатан стояли автобусы телевизионщиков.
Ночной ливень прочертил полоски на тройном стекле, и к белым оконным рамам приклеились мокрые листья.
Прокурор Сусанна Эст, бледная и напряженная, красовалась в новеньком костюме «Марелла» и черных лодочках на низком каблуке. У двери дежурил могучий полицейский в форме. Председательствовал судья, пожилой мужчина с мощными кустистыми бровями.
Викки, согнувшись, словно у нее болел живот, сидела между Элин Франк и своим адвокатом Юханнесом Грюневальдом. Она выглядела до ужаса маленькой и вконец обессилевшей.
— Где Йона? — прошептала она.
— Неизвестно, сможет ли он прийти, — тихонько ответил Юханнес.