— Вы помните то дело?
Звякнула ложечка — старый полицейский насыпал себе в чашку кофе, размешал. Потом поднял на Йону воспаленные глаза:
— Я бы рад его забыть, но…
Торкель Экхольм поднялся, подошел к темному бюро, стоящему у стены, и отпер верхний ящик. Надтреснутым голосом он сообщил, что все эти годы хранил свои записи по тому делу.
— Ведь я знал, что когда-нибудь вы ко мне вернетесь, — едва слышно проговорил он.
Тяжелая осенняя муха, жужжа, билась об оконное стекло. Торкель кивнул на лежащие перед ними на столе бумаги:
— Погибшую девочку звали Ильва, дочка управляющего у Ронне… Когда я прибыл на место, ее уже положили на простыню… Мне сказали — она упала с колокольни… — Старый полицейский откинулся на спинку стула с такой силой, что дерево скрипнуло. — На фризе колокольни и правда была кровь… Мне показали, я посмотрел, но все равно понял, что дело нечисто.
— Почему вы свернули расследование?
— Свидетелей не было. У меня ничего не было. Я спрашивал, но так ни к чему и не пришел. Мне не разрешили больше беспокоить господ Ронне. Управляющему дали отпуск… У меня есть фотография, которую сделал Янне — он работал в «Афтонбладет», и мы звали его, когда нужно было делать снимки на месте преступления.
Старый полицейский показал черно-белую фотографию. На простыне, расстеленной на траве, лежит маленькая девочка, волосы рассыпались по полотну. Сбоку от головы — черное кровавое пятно, совсем как у Миранды, на том же месте.
Пятно выглядит почти как сердечко.
У девочки мягкое личико, по-детски круглые щеки, рот — как у спящей.
Флора впилась взглядом в изображение, накручивая на палец пряди волос, и вдруг побелела как полотно.
— Я ничего не видела, — жалобно сказала она и вдруг зарыдала взахлеб.
Йона отодвинул карточку и хотел успокоить Флору, но та поднялась и забрала карточку у Торкеля. Вытерла мокрые щеки и стала рассматривать фотографию, опираясь одной рукой о мойку и не замечая, что опрокинула туда бутылку из-под пива.
— Мы играли в «не подглядывай!», — через силу сказала она.
– «Не подглядывай!»?
— Закрывали глаза и еще закрывали лицо руками.
— Но вы, Флора, подглядывали, — сказал Йона. — И видели, кто ударил девочку камнем.
— Нет, я закрыла глаза… я…
— Кто ее ударил?
— Что вы видели? — спросил Торкель.
— Бедная Ильва… она так радовалась, закрыла глаза руками, а он ударил ее…
— Кто? — допытывался Йона.
— Мой брат, — прошептала Флора.
— У вас нет брата, — сказал комиссар.
Торкель дернулся так, что чашка опрокинулась на блюдце.
— Мальчик, — пробормотал он. — Там разве не было мальчика?