— Где она?
Медсестра проводила Йону в комнатушку с задернутыми занавесками и оставила его наедине со старухой. Над узким письменным столом висела в рамочке фотография молодой женщины, сидящей рядом с сыном. Мать обнимала мальчика за плечи, серьезная и готовая защитить его.
Кое-какая тяжелая мебель из зажиточного дома стояла вдоль стен. Темный секретер, туалетный столик, две высокие позолоченные подставки.
На диване с винно-красными подушками сидела Роза Бергман.
Она была опрятно одета — блузка, юбка, вязаная кофточка. Лицо опухло и в морщинах, но взгляд больше не был расплывчатым.
— Меня зовут Йона Линна, — сказал комиссар. — Вы что-то хотели мне сказать.
Женщина на диване кивнула и тяжело поднялась. Она выдвинула ящик прикроватного столика и достала оттуда гедеоновскую Библию. Старуха раскрыла ее над кроватью, и оттуда на покрывало выпал сложенный вдвое лист бумаги.
— Йона Линна, — повторила старуха и взяла листок. — Так значит, это вы — Йона Линна.
Комиссар не ответил; он уже чувствовал, как мигрень раскаленным гвоздем воткнулась в висок.
— Как вы можете делать вид, будто ваша дочь умерла? — спросила Роза Бергман.
Старуха бросила взгляд на фотографию на стене.
— Если бы мой мальчик остался жив… Если бы вы знали, каково это — видеть, как твое дитя умирает… Ничто не заставило бы меня бросить его.
— Я не бросил свою семью. — Йона стиснул зубы. — Я спасал им жизнь.
— Когда Сумма пришла ко мне, — продолжала Роза, — она ничего не рассказывала о вас, но она была раздавлена… Хотя хуже всего пришлось вашей дочери. Она не разговаривала два года.
Йона почувствовал, как спина и шея холодеют, покрываются гусиной кожей.
— Вы как-то связаны с ними? — спросил он. — С ними никто не должен был контактировать.
— Я просто не могла позволить им исчезнуть. Мне было так жаль их.
Йона знал: Сумма не назвала бы его имени, не случись что-то страшное. Никто не должен был узнать, что они связаны между собой. Никто, никогда. Только в этом случае Сумма и девочка могли остаться в живых.
Комиссар оперся о комод, тяжело сглотнул, снова посмотрел на старуху и спросил:
— Что с ними?
— Кое-что серьезное, Йона Линна. Я встречалась с Люми несколько раз в году. Но… я… я стала такая забывчивая, плохо соображаю.
— Так что случилось?
— У твоей жены рак, Йона Линна, — медленно проговорила Роза. — Она позвонила мне, сказала, что будет операция, которая, скорее всего, не поможет… Она хотела, чтобы ты знал — Люми отправят в приют, если…
— Когда это было? — У Йона напряглись челюсти, побелели губы. — Когда она звонила?
— Боюсь, что уже поздно, — прошептала Роза. — Я стала такой забывчивой…