Натан Поллок размышлял; его губы беззвучно шевелились. Время от времени он шептал что-то самому себе или бессознательно подергивал «хвост».
— Я как будто вижу тела перед собой… Вижу, какой узор образуют брызги крови, — сказал он. — Ты же знаешь… что большинство убийств совершается в минуты помутнения рассудка. Потом человек, видя кровь и хаос, впадает в панику. И хватается за болгарку и мешки для мусора… или, оскальзываясь в крови, носится со шваброй и повсюду оставляет свои следы.
— Но не в этом случае.
— А этот убийца и не пытался ничего скрыть.
— Я тоже так думаю, — согласился Йона.
— Убийства — жестокие и продуманные. Это не наказание, которое зашло слишком далеко, а в обоих случаях — намерение убить… именно убить. Обе жертвы заперты в тесных помещениях, бежать не могут… Насилие не вызвано ненавистью, а напоминает скорее казнь или забой скота.
— Мы полагаем, что убийца — девочка.
— Девочка?
Йона, встретив изумленный взгляд Натана, показал ему фотографию Викки Беннет.
Натан рассмеялся и пожал плечами:
— Прости, но я в этом сильно сомневаюсь.
Вернулась Матильда; она принесла чай и пончики с вареньем и села за стол. Натан разлил чай по трем чашкам.
— Тебе кажется, что ни одна девочка не способна на такое? — спросил Йона.
— Никогда с подобным не сталкивался, — улыбнулся Натан.
— Не все девочки такие уж лапочки, — заметила Матильда.
Натан ткнул пальцем в фотографию:
— Про нее известно, что она подвержена вспышкам ярости?
— Нет. Совсем наоборот.
— Тогда вы ловите не того человека.
— Мы уверены, что вчера она похитила ребенка.
— Но она не избила его до смерти?
— Насколько нам известно, нет. — Комиссар взял пончик.
Натан откинулся на спинку стула и прищурился, глядя в небо.
— Если девочка не производит впечатления буйной психопатки, если ее не привлекали к уголовной ответственности, если она не бывала объектом подобного расследования раньше, то я полагаю, что это не она. — Натан жестко взглянул комиссару в глаза.
— А если все-таки она? — настаивал Йона.
Натан покачал головой, подул на чай и сказал:
— Не сходится. Я как раз перечитывал одну работу Дэвида Кентера… Тебе известно, что он, составляя профиль, концентрировался на том, какую роль преступник отводит жертве. Я и сам о таком думал… Убийца использует жертву как партнера в своей пьесе.
— Да… можно и так сформулировать, — согласился Йона.
— И тогда, если рассуждать по Кентеру, закрытое руками лицо означает, что убийца хотел отнять лицо у жертвы, окончательно превратить ее в объект… Люди, принадлежащие к этой группе, часто склонны к чрезмерной жестокости…