— Не бойся, я с тобой, — дежурным тоном сказал Лис и направился к выходу из сквера.
* * *
Перед лестницей, ведущей в подвальный бар гостиницы «Аксинья», висит табличка: «Закрытое мероприятие». Однако внизу, за глухими кленовыми дверями, тихо. Ни грохота музыки, ни пьяных визгов, ни звона бьющихся бокалов — ничего такого, чем славятся закрытые мероприятия.
По обе стороны от лестницы дежурят два мордоворота в свободного покроя пиджаках, способных укрыть под своими складками не только пистолеты, но и вошедшие в моду малогабаритные автоматы для спецподразделений типа «кедра», «кипариса» или даже чешского «скорпиона». Спешащие мимо к лифтам постояльцы невольно опускают глаза и ускоряют шаг. А подойти и спросить: нельзя ли спуститься выпить пива или накатить соточку беленькой — такое даже в голову никому не приходит. Потому что понимают — это очень, очень закрытое мероприятие… И муха не пролетит мимо, не просочится в просторный, отделанный мрамором зал. Да и нечего ей там делать: жрачки-выпивки на таких мероприятиях не подают.
За длинным и пустым столом в центре зала сидят четверо: Гарик, Кореец Ким, Гуссейн и Итальянец — цвет тиходонского криминала. Нет, правда, Босого, но это нормально — его никто сюда и не звал. А вот Карпета звали, да он почему-то не пришел. Нет и Антона, который все это мероприятие затеял, но уж он-то прибудет, и его персональный стул обязательно дождется своего хозяина. Антон никогда не опаздывает, хотя и заранее приходить тоже не любит — называет это стариковской привычкой. «Много он понимает в стариковских привычках», — кривятся собравшиеся. И недаром кривятся — Антон моложе всех их, перспективнее и еще не прошел пика своей карьеры. Но рассуждать на эту тему не резон… Хотя рассуждай не рассуждай, а каждому ясно — за Антоном и другой молодежью будущее.
Вот эта молодежь стоит — прямо у входа. Такие же мордовороты, что и наверху, у лестницы, это личные телохранители, каждый пришел со своим хозяином, каждый с недоверием поглядывает на соседа. Только Степашка выделяется среди молодой поросли: ему уже под полтинник — уходящая натура, вчерашний день. И от такой наглядности Гарик испытывает досаду, переходящую в рвущееся наружу раздражение.
Пристяжь не сводит глаз со своих хозяев. Судя по тому, как покачиваются их головы, они ведут ровную неторопливую беседу. О чем говорят авторитеты, можно только догадываться. Но строить догадки — себе дороже. Лучше просто подпирать стену широкой спиной, ощущая лопатками могильный (тьфу-тьфу!) холод мраморных плит, да внимательно контролировать полированные двери.