Асмик бросилась вперед и упала на колени. Мужчина открыл глаза, и они ярко заблестели в свете очага. Камран протянул руку, Асмик вложила пальцы в его ладонь, и он с неожиданной силой сжал их.
— Жасмин!
— Больше никогда… — прошептала она.
— Что никогда?
— Мы никогда не расстанемся.
Он усмехнулся.
— Война…
— Я сделаю так, что войны не будет. Будет только… любовь.
Подошел Тигран и смущенно, несмело посмотрел на своего отца.
— Я виновата перед вами обоими, — прошептала Асмик, — виновата в том, что не рассказывала одному про другого. Однако теперь у вас будет время узнать друг друга.
— Ты больше не хочешь воевать? — с надеждой спросил Тигран.
— Не хочу. Да и не смогу. — Женщина повернулась в Камрану: — У меня будет ребенок. Ты же мечтал об этом, не правда ли? Я хочу радоваться, хочу любить. Ведь я так долго была этого лишена!
Асмик говорила правду. Ею овладело глубокое, восторженное изумление перед жизнью, перед свалившимся на нее счастьем. Все свое время женщина посвящала возлюбленному и детям. С ее губ не сходила лучезарная улыбка, а глаза блестели от слез. Она обнимала сына и дочь, целовала лицо и руки Камрана.
Прошло несколько дней, и Сусанна стала признавать мать. Тонкий ледок между Камраном и Тиграном был сломан, мальчик присаживался на кровать отца, и они охотно разговаривали.
Однажды Тигран попросил отца рассказать о городе, в котором тот родился, и Камран сказал:
— Он похож на сбывшийся сон, на ожившую мечту, на песню, застывшую в камне. Сотни поколений, что придут после нас, обратятся в прах, а этот город будет жить вечно.
В голосе Камрана слышалась грусть. Он понимал: как бы ни сложилась его жизнь, он никогда не увидит родины.
Вардан наблюдал за Асмик и Камраном со стороны, как наблюдал бы за любой чужой жизнью и чужим счастьем — с легкой завистью и… подчеркнутым равнодушием. Благо ему было чем заняться: следовало привести в порядок разрушенное хозяйство, заняться посевами.
Воины, среди которых Асмик и Камран провели последние годы, решили задержаться в Луйсе. В селении в любой миг могли появиться арабы — кучке людей грозила опасность. Мужчины поселились в пустовавших домах и принялись помогать Вардану: почти все они были крестьянами, насильно оторванными от земли, истосковавшимися по привычной мирной работе.
Вскоре произошло нечто неожиданное и радостное: в Луйс стали возвращаться его жители. Воины халифа понесли большие потери в сражении с хуррамитами; уцелевшие пленники были освобождены и получили возможность вернуться домой. В живых остались не все, и отец Саркис решил отслужить панихиду по убиенным.