Фарид понимал собеседника. Если он сам был довольно приземленным человеком и в первую очередь думал о материальных благах, для Малика все на свете должно было иметь какой-то смысл, содержать в себе высокое Божье намерение, направленное на то, чтобы сделать мир счастливым и справедливым.
— Что случилось? — спросил Фарид, хотя на самом деле не желал вникать в какие бы то ни было тайны. По большому счету он пришел сюда отдохнуть и предаться запретным страстям.
— Я несколько раз присутствовал при допросе одной женщины… Присутствовал как врач, хотя едва ли мог ей чем-то помочь! Невероятно красивая, столь же сильная, сколь и беззащитная! Они измывались над ней, не понимая, что она лишилась рассудка от страданий и горя, а ей становилось все хуже…
В глазах Фарида промелькнул интерес.
— О ком ты говоришь?
— Помнишь убийство Халида ибн Кудра?
— Неужели его убила женщина?
— Да.
— И ты знаешь, кто она?
— Знаю, — грустно произнес Малик.
Фарид откинулся на спинку сиденья.
— Наверное, она не из простых?
— Конечно нет. Джафар и другие считают, что ее подослали, но я-то вижу, что это ее личная месть, больше вызванная безумием, нежели желанием свести счеты с теми, кто отнял у нее все, что она имела.
— А что у нее было?
— Беззаботное девичество, любящие родители, богатство, мечты о будущем… — Малик сокрушенно покачал головой. — Мы идем по земле со знаменем Аллаха в руках, не видя того, что опустошаем не только земли, но и человеческие души…
— Мы боремся за веру, — мягко напомнил Фарид.
— Зачем? Почему? С недавних пор я перестал это понимать.
— Потому что наша вера несет в себе истину.
Молодой человек улыбнулся таинственной, горькой улыбкой.
— Истинны только любовь и справедливость.
Фарид тяжело вздохнул. Он не знал, завидовать Малику или жалеть его.
— Что это за женщина? Персиянка?
— Армянка, которая родилась в Исфахане. Ее имя звучит по-нашему очень красиво: Жасмин. Ее отец и шестеро братьев были убиты слугами эмира восемь лет назад.
Если Фарид ожидал услышать что-то интригующее, то он прогадал: вместо этого он услышал нечто настолько ошеломляющее, что едва не свалился со стула.
— Жасмин? Асмик Агбалян?!
— Да. Она назвала свое имя. А что тебе известно о ней?
Фарид горько усмехнулся.
— Один мой приятель влюбился в женщину по имени Асмик Агбалян несколько лет назад и до сих пор не может забыть ее.
— Ты шутишь!
— Нет. Его зовут Камран ибн Касир. Если б он узнал о том, что с ней случилось, наверное, сам сошел бы с ума.
В душе Малик был поэтом. Он хорошо понимал, что происходит с человеком, которому довелось встретить воплощение своих грез. Привычные ощущения, цели и мысли исчезают, уступая место чему-то яркому, неповторимому, совершенному. Отчасти он был таким же, как Камран, если не считать того, что Камран был воином, а не мирным человеком и давно познал ту сторону жизни, какую Малик смог изведать только сейчас.