— Тебе еще очень повезло. Знаешь, как говорят на других стройках, да и не только на стройках. Самый лучший праздник в году — пятница, потому что она бывает каждую неделю. А то Нового года или Восьмого марта пока дождешься, можно умереть от жажды. Вот так.
Тут Гунсуня охватила странная идея-фикс. Он боялся, что строители, перепившись, устроят чудовищный погром, разнесут его здание вдребезги. Хотя сделать это без взрывчатки было очень трудно. Но Шан подхватил паранойю в легкой форме. Скорее всего, ее вызвало вторичное изменение сознания. Первое случилось, когда Гунсуню позволили тяжким трудом обеспечивать собственное богатство. После многих лет обязаловки и гарантированной нищеты возможность самому зарабатывать деньги воспринималась не только как благо, но и как большая личная ответственность. Сколько нервных клеток потратил Шан, прежде чем сумел наладить дело и стал обеспеченным человеком.
И вот новое потрясение. Теперь Гунсунь снова работал на государство, только в новом качестве и неся неизмеримо большую ответственность. Тяжкий моральный груз придавил Шана, он боялся совершить ошибку и всячески перестраховывался уже с первых шагов в России. Он теперь ежедневно являлся на стройку в послеобеденное время, рассматривал людей, ища признаки опьянения. Рабочие уже стали полушутливо задаваться вопросом:
— Наш заказчик, случаем, не голубой?
Кроме этого Гунсунь купил календарь и отметил в нем ближайший праздник. До него оставалось около месяца. В предпраздничный день Шан явился на стройку в начале обеда. Он думал, что его вид заставит строителей изменить планы. Наивный человек! Испугал ежа оголенной частью тела! С какого перепуга работягам бояться заказчика? Закруглившись, они накрыли стол. Гунсунь попытался возмутиться. Воспользовавшись скудным словарным запасом, который он успел приобрести, Шан дал понять строителям, что пожалуется их начальству. Те в ответ с пятого на десятое втолковали настырному узкоглазому элементарную истину. Лучше заказчику жить в мире и дружбе с непосредственными исполнителями, иначе они ему такого накосячат — вовек не расхлебаешь. Их доводы показались Шану более чем убедительными, и он безрадостно зашился в машину, из салона наблюдая за стенами, внутри которых шло торжественное мероприятия. Гунсунь обладал терпением рептилии. Он просидел в ожидании несколько часов. Когда строители частично разошлись, а частично расползлись, Шан рванул к своей драгоценной недвижимости. Как и следовало ожидать, ничего с ней не случилось. Только мусор и разбросанные бычки говорили об имевшем тут место сабантуе.