Еще медленнее, чем будет в действительности движение «Пурги», оно покажется ее экипажу.
А о тех людях на горящем корабле и говорить нечего. Они будут считать не часы, а минуты. И, кто знает, досчитают ли до момента, когда увидят на горизонте дымок «Пурги»?.. Кто знает!
«Мария-Глория» перестала отвечать
По мере приближения к выходу с рейда ветер крепчал. Короткие, порывистые шквалы сменились длительным свирепым напором воющей темноты. Удары встречной волны, накатывавшейся под правую скулу корабля, били как многотонный молот, и отзвук их разносился по корпусу. Каскады брызг долетали до мостика.
Элли подняла воротник и достала засунутую между стойкой поручней и брезентом зюйдвестку.
Над трапом показалась голова радистки Медведь. Девушка цепко, как обезьянка, карабкалась по трапу, держась одной рукой за поручень, а другой прижимая к себе радиожурнал. Порывом шквала ее с силой втолкнуло на мостик. Она скользнула по наклонной палубе и с вытянутыми руками устремилась к капитану. Обратный размах судна заставил ее согнуться почти вдвое, словно она собиралась ударить капитана головой в живот.
— Как у них дела с огнем? — крикнул Балабуха, ловя радистку за плечи.
— Ничего нового…
— Спроси, удалось ли сбить пламя, смогут ли продержаться до нашего прихода? Скажи… будем к полудню.
Через пятнадцать минут, балансируя, как канатная плясунья, Медведь снова вынырнула на мостике.
— Пожар разрастается.
Балабуха с минуту думал.
По установившейся привычке успокаивать спасаемых и, подобно врачу, до последней минуты поддерживать в умирающем бодрость духа, он сказал:
— Передай: прошу сохранять спокойствие. Если не удастся ликвидировать пожар, обеспечу снятие людей.
— На борту двое.
— А остальные?
— Сняты конвоем.
— Путаешь что-то! — сердито крикнул Балабуха. — Принеси английский текст.
— Они ведут передачу по-русски.
— Ага, тем лучше… Пускай почаще уточняют место.
И Балабуха снова укрылся под свой козырек. Но теперь и там его уже настигали косые струи воды. Словно ветер задался единственной целью — не давать покоя старику. Струйки, будто направленные чьею-то рукой, хитро огибали край козырька и ударяли Балабуху в затылок, хотя он был уверен, что стоит к ветру лицом. Капитан тихонько выругался и поправил воротник плаща. Это не помогло. Он чувствовал, как холодная вода ползет по шее, спускается между лопаток. Балабуха вынул носовой платок и сердито затолкал его между воротом и шеей.
Буксир все сильнее зарывался в волну, гонимую крутым бейдевиндом. С мостика не было видно ни моря, ни даже собственного бака. Зато было хорошо слышно, как очередная волна с грохотом потока, прорвавшего плотину, обрушивается на судно. Вода ударяла в палубу с силой, способной сокрушить каменную стену. Скатываясь, журчала и шипела. Те, кого волна заставала на палубе, поспешно бросались плашмя и вцеплялись во что-нибудь, чтобы не дать унести себя за борт обратному потоку.