Автомобиль остановился у большого жилого дома. По обеим сторонам подъезда красовались таблички с именами врачей и адвокатов. Поднявшись на третий этаж, Витема остановился перед квартирой зубного врача. Дверь распахнулась, едва он успел нажать кнопку звонка. Перед капитаном стоял верзила с тяжелой нижней челюстью. Маленькие глазки испытующе уставились на гостя.
— Кого вам? — грубо спросил верзила.
— Доктора Заурера.
— А! Что вам нужно?
— Сменить коронку.
— Какого зуба?
— Третий левый сверху.
— У доктора нет золота.
— Я принес свое.
— Не всякое золото годится.
— Французский луидор должен подойти…
Верзила вслушивался в каждое слово. Критически оглядев Витему, он пропустил его в приемную.
— Ждите, — буркнул он и исчез.
Витема огляделся. Приемная доктора Заурера ничем не отличалась от приемных тысячи других дантистов.
«Однако начальник заставляет себя ждать», — с неудовольствием подумал Витема, но тут за его спиной раздался голос того же верзилы:
— Доктор ждет вас.
Витема вошел в кабинет. Шторы на окнах были опущены. Единственная лампа, стоящая на столе, бросала свет так, что освещала только кресло, предназначенное для посетителя. Сам хозяин оставался в полумраке по другую сторону стола. Однако это не помешало Витеме узнать его: группенфюрер Фюрстенберг — правая рука Гиммлера по части самых темных дел.
— Рад видеть вас здоровым и, кажется… бодрым, — ворчливо проговорил Фюрстенберг голосом, который вовсе не соответствовал смыслу его слов.
Витема насторожился.
— Прежде всего, хотелось бы выслушать от вас самого, что вам удалось сделать.
Витема кратко перечислил главные операции: похищен Бураго вместе с его расчетами; разрушен союзнический план овладения островом Туманов; Житков убран раз и навсегда…
— Без ложной скромности могу сказать, — закончил Витема, — задания выполнены чисто.
— Кто был вашим непосредственным помощником в этих операциях?
— Юстус Мейнеш. Он заслужил высшую награду. Прежнее руководство отделывалось денежными поощрениями. Но старик не корыстолюбив. Настало время отметить его заслуги.
— Что вы имеете в виду?
— Рыцарский крест…
— Простому матросу?! — в удивлении воскликнул Фюрстенберг.
— Этот матрос выигрывал сражения более важные, нежели многие адмиралы. Хотя плоды его побед, как и самые битвы, оставались невидимыми…
— Вы так высоко его цените?
— Не ниже, чем самого себя.
— А истинную цену себе вы знаете?
— Никогда не страдал ложной скромностью.
Фюрстенберг исподлобья посмотрел на собеседника.
— Это хорошо… это очень хорошо… — пробормотал он. — А скажите мне, Вольф… какова конечная цель вашей жизни?