Она спокойно положила перьевую ручку на край чернильницы, потерла переносицу светящимися в свете керосиновой лампы пальцами и одним движением другой руки вытащила из приоткрытого ящика бюро небольшой пистолетик.
– Кто там еще, к дьяволу? – Ее небольшой акцент все-таки казался мне очаровательным.
– А выстрелить-то в живого человека смогла бы? – хмыкнул я, выбираясь из занавесей на свет. – Это совсем непросто.
– Ах Герман, милый! – пряча игрушку на место, вскочила хозяйка клуба. И тут же кинулась мне на грудь. Зашептала что-то, замурлыкала. Потянула в сумеречный угол, к изящной софе.
И мне стало вдруг совершенно все равно – смогла бы она нажать на курок или нет. Не нажала же, и слава богу…
Вышел из клуба под утро. Со стороны восхода небо уже начинало светлеть. Хорошо было, спокойно и благостно. Все-таки женщины творят чудеса. Какая-то пара часов общения, и все волнения и тревоги уже казались никчемной суетой.
Привратник, или как он тут у них назывался, сунул в карман пальто мой «адамс». Сам я и думать забыл о пистоле, пришлось бы днем денщика сюда отправлять. Подсказали, что на перекрестке обязательно извозчик найдется, – они часто стали поджидать там припозднившихся клиентов клуба. Запахнул полы и пошел. Пролетку с дремавшим на козлах дядькой еще издалека увидел. Кричать или свистеть не стал – люди-то спят вокруг. Просто поторопился, не выпуская транспорт из поля зрения.
Может быть, потому и не заметил опасности в сумерках чьей-то подворотни. И даже удивился слегка, когда двое незнакомцев преградили вдруг дорогу.
– Добро пожаловать в Сибирь, ваше превосходительство, – со знакомым польским акцентом саркастично выговорил один из них.
– Хорошо ли отдохнули? – хихикнул второй.
– Что вам надо? – запихивая руки в карманы, поинтересовался я, гадая, в порядке ли капсюля на барабане пистоля. Ну вот что стоило проверить перед выходом на улицу?!
– Твоей смерти! – Первый наверняка был молод и еще не перегорел. Еще продолжал освобождать свою Польшу от русской «оккупации». Отсюда и этот смешной, для темной подворотни-то, пафос.
Револьвер зацепился за что-то бойком и не желал выбираться из кармана. Гера орал, что дырку в пальто Апанас заштопает и пора стрелять. Но мне было любопытно, спланировано это нападение или экспромт? Увидели в клубе и решили посчитаться или следили от самого дома и ждали?
– Лавицкий, поди, деньги посулил? – выплюнул я в лицо злодеям. – Продажные душонки…
– Сулил, да мы не взяли, – согласился первый. – Ты так умрешь. Станешь жертвой нашей борьбы за свободу. Гордись, царский прихвостень, если можешь. Или пощады проси…