Спрашивается: как мне перевезти переселенцев и не разорить владельцев пароходов? Они и так на выросшую вдоль берегов гору кяхтинских товаров с тоской смотрели. Еще бы! Там одного чая было с полмиллиона пудов, а это, по нынешним расценкам на транспортные перевозки, не меньше четырехсот тысяч серебром. Да два раза по столько грузов в Тюмени к отправке в Томск ждало. На одну баржу в среднем чуть больше пятидесяти тысяч пудов вмещается…
Ах да, забыл сказать! У рек Сибири тоже есть свой жизненный цикл. В течение одного лета они несколько раз то мелеют до неприличия, то наполняются водой до опасных для прибрежных жителей уровней. Весной, конечно, паводок. По высокой воде корабли могут зайти в те речушки, куда в иное время и на байдарке не заплыть.
Потом, примерно к середине лета, все реки мелеют. Из-за плохо изученных фарватеров становится опасно плавать даже по Оби. Капитаны осторожничают. Ждут, когда начнут таять ледники Алтая и уровень рек вновь поднимется.
К сентябрю горная вода уходит, но с началом ноября, с осенними дождями, начинается самый короткий из благоприятных периодов навигации. Тут уж наоборот – выжимают из машин все, что только возможно. Бывали случаи, когда суда зазевавшихся корабелов вмерзали в лед вместе с баржами…
Речка Тура, на берегах которой стоит Тюмень, невелика, а Ирбитская Ница и того меньше. И если по Туре в принципе можно осторожненько ходить и низкой водой, то по Нице – только на высокой. Это значит, что по-хорошему скопившиеся вдоль Томи грузы следовало бы вывезти в Тюмень вперед моих переселенцев. Однако же я плохо себе представляю, эпидемии каких болезней могут начаться летом во временных лагерях, где стали бы ждать отправки тысячи людей. Врачей даже спрашивать страшно. Дизентерия, холера, чума. Я уж не говорю о банальной оспе, о которой в мое время никто уже и не вспоминал.
Можно, конечно, отправить часть переселенцев – хотя бы казаков с семьями – на юг пешим ходом. Но тогда они добрались бы до Бийска в лучшем случае к осени. И пришлось бы устраивать там их на зимовку. А значит – кормить, поить и занимать каким-нибудь делом прорву народа.
Да и не в казаках главная проблема. И даже не в ссыльных поляках, заваливших канцелярию правления прошениями о предоставлении земельных наделов. Этих-то как раз несложно было бы расселить на свободных участках Каинского, Томского и Мариинского округов. Губернский землемер Михаил Силантьевич Скоробогатов записку подготовил с картой-приложением, согласно которой только в этих трех округах можно разместить не менее ста пятидесяти тысяч семей! С выделением пятнадцати десятин земли каждой, разумеется. Указ Министерства государственных имуществ от 1843 года никто так и не отменил.