Ко дню поминовения усопших воинов к берегу реки в районе торговых рядов подошли пароходы с баржами. И я, вышедший на набережную на них взглянуть, осознал древнюю как мир истину – сапоги должен тачать сапожник! Огромные, с высоченными бортами, толстобрюхие баржи оказались как минимум в четыре, а то и в пять раз больше тех лоханок, которые Адамовский предоставил мне год назад для южной экспедиции.
На каждую их этих громадин легко поместилось по шестьсот человек, что в один миг решило все проблемы. Я даже и лезть в составление расписания движения пароходов не стал. Уверен, мои люди будут доставлены в нужное место, а остальное уже и неинтересно.
Тем не менее у транспортников оказалось другое мнение. И образовалось оно, как ни странно, опять благодаря моей деятельности. Дело в том, что практически сразу после возвращения из столицы я всерьез занялся своим страховым обществом. Молодой родственник Гинтара был с поста управляющего уволен, а на его место тут же попросился младший брат Федора Ильича Акулова, с которым мы коммерческое приложение к «Ведомостям» издавали. И что самое забавное – когда Федор Ильич привел Якова Ильича ко мне в кабинет знакомиться, я с удивлением узнал в нем того самого купчину, которого я чуть ли не год назад на пожаре Гостиного двора кулаками потчевал.
Так-то я об этом, самом младшем из четырех братьев Акуловых много чего слышал. Да и как же иначе, если личностью Яков Ильич был непоседливой и неспокойной. И с маниакальным стремлением к справедливости. В городском муниципалитете, куда Яков входил на правах советника, именно он был главным бузотером и возмутителем спокойствия.
Жил Яков Ильич в собственной усадьбе на Магистратской улице в Сенной ее части, и занимался этот отменно образованный человек банальной перепродажей мануфактуры. Скупал ткани в больших количествах на ирбитской и нижегородских ярмарках и реализовывал уже в Томске в собственных лавках, в которых работали сразу несколько десятков приказчиков. Хвастался принципиальной честностью. Говорили, готов был уволить любого работника, даже если возникало только подозрение в нечистоплотном ведении дел. Может быть, поэтому при сравнительно больших оборотах особенно великой прибыли не получал. По сведениям Миши Карбышева, капитал младшего Акулова никогда планку в полмиллиона не превышал.
А еще мой будущий управляющий страховым обществом «Томск» ненавидел пожары. Жена у него, молодая да любимая, в пламени погибла. Детей они прижить не успели, а на других женщин купец и смотреть не мог. Однолюб. Такое бывает.