– Ого! – не сдержался Карбышев, с нескрываемым любопытством наблюдавший за моими действиями. – Опал! Такие находят иногда в ручьях на Алтае.
– Интересно, – выговорил я, только чтобы не молчать. И скрыл маленькое чудо в кулаке. – Пойдем, Миша. Владыко, поди, давно уже в нетерпении…
Епископ Томский и Семипалатинский легко описывался одним словом – старичок. Ни убавить, ни прибавить. И даже золотая цепь с тяжелой, в золоте же панагией на груди этого сухонького сморчка казалась чем угодно, только не одним из символов власти. И голос у Виталия был тоненький да гнусавенький. Неподходящий для проповедей с кафедры голос. Вот плакаться да на здоровье жаловаться – самое то. О запустении храмов, об оскудении церковной казны, о лживых инородцах, тайно продолжавших почитать идолов. О недостроенном, но уже успевшем обрушиться Троицком кафедральном соборе.
Я вслушивался в этот лепет только до той поры, пока, совершенно предсказуемо, Виталий не начал исполнять любимую песню всех старичков – прежде, мол, трава была зеленее и люди честнее. И купола храмов сияли под солнцем пуще нынешних, и булки хрустели аппетитней. Тогда я разжал кулак, наказав прежде Герочке отвлечь меня от медитации, когда епископ перейдет в своей речи к чему-либо более конструктивному.
Камень завораживал. Даже в кабинете священника, судя по всему, не любившего солнечный свет, опал все равно умудрялся переливаться всеми оттенками синего и зеленого. Вглядываясь в это каменное чудо, мнилось, будто смотришь в самую глубину бездонного океана, где под сине-зеленой, бликующей толщей воды ходят причудливые рыбы…
Все-все, Герочка. Выхожу. И не смей меня больше обзывать каменным наркоманом и губернатором в опале. Типун тебе на язык… Что там наш старичок?
– …вот мы тут на последней консистории с архимандритами Моисеем и Виктором и подумали, что ежели губернская гражданская власть на юг, в дикие земли, людишек переселяет да закон империи тамошним инородцам привить желает, так неужто в тамошних дебрях для еретиков сих места не сыщется? Какая-нибудь удаленная долина вроде искомого этими… христопродавцами Беловодья. Вот и мы бы вам, Герман Густавович, помощь оказать смогли бы, закрыв глаза на то, что там ведь могут и храмы они свои бесовские строить…
– Это что же, ваше преосвященство? – решил сразу расставить точки над буквами я. – Вы предлагаете всех так называемых старообрядцев силами губернского правления сослать в отдаленные уголки края? То есть принудительно. А чтобы не бунтовали, пообещать не заметить воздвигаемых там церквей? Я верно вас понял?