Ремарк ждал около двери бокса, подпирая ее плечом. Увидев меня, он вопросительно приподнял бровь.
– Простите, сэр. Командор нас немного задержал.
Куратор, взглянув на часы, произнес:
– Надо не забыть побеседовать с Саймаком, а то он, похоже, опять начал увлекаться. Ладно, давайте зайдем внутрь, у нас еще долгий разговор предстоит.
Пожав плечами, я открыла дверь, и мы вошли в прихожую. Только я сбросила около входа вещи, как вдруг неожиданно погас свет.
Как такое возможно? В Академии бесперебойное питание. Такого в принципе быть не могло. Как же так? Я же еще сегодня помыться планировала, с меня грязь до сих пор капает.
– Мельник, а ну-ка прижмитесь к какой-нибудь стенке! – прозвучал в темноте обеспокоенный голос адмирала.
Я начала догадываться, что случилась беда.
– Что происходит, сэр?
– Я, конечно, могу ошибаться, но, мне кажется, сработала система безопасности, которая должна защитить Академию в случае нападения.
Неожиданно для меня стена, к которой я прислонилась, начала двигаться.
– Сэр, стены перемещаются! – в полной панике воскликнула я, отступая под напором.
– Не кричите. Они до конца не соединятся. Пространство останется.
В итоге то пространство, которое осталось, было около метра.
– Что-то места маловато, – пропыхтела я, пытаясь хоть как-то отодвинуться от Ремарка. Он – мужчина больших габаритов, поэтому мои попытки не увенчались успехом.
– Я ошибся.
Что я слышу? Великие и ужасные могут ошибаться?
– Это не система безопасности, это техническая изоляция помещения. Подобные меры предпринимаются, если в боксе происходит какая-то поломка или его затопило. И для того чтобы уменьшить ущерб, каждую комнату изолируют, – пропыхтел адмирал, пытаясь развернуться.
Изолируют они!
– А людям-то как?
– В зависимости от количества человек для существования им дают пространство разной площади.
Прикинув размеры нашей коробки, я подумала, что здесь хватило бы места только на одного, но никак не на двух гуманоидов.
– И сколько может длиться изоляция?
– До двух суток.
– А?!
– Да. Но, я думаю, нас найдут раньше.
Не успела я вздохнуть облегченно, как Ремарк добавил:
– Скорее всего завтра утром.
Прикрыв глаза, я начала впадать в тихое отчаяние.
– Что это вы притихли? – спросил адмирал. – Ничего страшного не случилось. Поэтому давайте присядем. Не всю же ночь нам стоять.
И после этих слов командир начал опускаться на пол.
Мои глаза уже более-менее привыкли к темноте и я начала довольно хорошо различать, что происходит в нашей тюрьме. Ремарк разместился на полу, но ноги его были согнуты в коленках, ибо наше пространство было просто не рассчитано на такую длину.