— Сядьте подальше от окна, Наташа, — попросил я, слегка передвигая скамейку. — Пусть это войдёт у вас в привычку на всю жизнь…
— Вы думаете, сюда опять может влететь какой-нибудь предмет? — с лёгким беспокойством переспросила меня девушка, пересаживаясь в уже облюбованный ею угол. — Приключения продолжаются?
— На моей памяти, как камни, так и другие предметы много раз влетали в открытые и закрытые окна домов, а также всех видов транспортных средств, включая самолёты на взлёте-посадке и теплоходы вблизи берега или других судов, — отозвался я, опять переставляя скамейку — на пороге появился Адмирал, и ему также требовалось место. — Жить в физическом мире опасное занятие, моя милая помощница!
— Я заметила это, Николай Александрович! — легко рассмеялась девчонка. — Но самое безопасное место, как однажды сказал капитан вашей яхты — это рядом с вами! Вот я и стараюсь держаться поближе к своему… шефу…
Против одного из окон-бойниц моей «каюты», что-то с шелестом ткнулось в подсохшие стебли тростникового перекрытия бортовых проходов, и следом послышался негромкий всплеск. Поймав вопросительный взгляд собеседницы, я покачал головой и прислушался — шелест и всплеск почти сразу повторились, а на носу кто-то из мужиков (кажется, Сергей) громко вскрикнул и весьма сдержанно (в моём присутствии даже наши бородачи стеснялись использовать крепкие выражения) выругался. Адмирал вскочил, а я, поставив кружку с кофе, потянулся было за ружьём, но, услышав не слишком торопливые шаги вдоль борта, оставил оружие в покое… Через несколько секунд в дверном проёме появился мой заместитель, смущённо погладил свою густую бороду, как он всегда делал, заставая нас с Наташей наедине, кашлянул и виновато доложил:
— Обезьяны кидаются плодами, Николай Александрович, чёрт бы их побрал! Сереге прямо в лоб прилетело… Даже не знаю, что и делать…
— Надеюсь, съедобные? — машинально спросил я (Наташа засмеялась).
— Обезьяны? — озадаченно переспросил Огнев.
— Плоды, конечно, Иван Ильич! — обречённо вздохнул я и добавил. — Скажи мужикам: пусть тоже швырнут в них что-нибудь!
— Посмотрим на них, Николай Александрович? — предложила Наташа и улыбнулась. — Наверное, это не очень опасно!
Кивнув, я поднялся со скамейки (ружьё брать, конечно, не стал), и мы втроём, не считая Адмирала, вышли на кормовую платформу. На плахах здесь лежало десятка полтора жёлто-зелёных плодов размером с крупный апельсин, а Пётр, державший румпель, старательно скрывался за ограждением из обломков плах, не так давно сооружённого нами. «Дредноут» двигался на расстоянии примерно восьми — десяти метров от обрывистого правого берега с подступавшей прямо к самому его краю густой зелёной чащей, представлявшей собой невысокие деревья, переплетённые лианами, и очень густой подлесок. По ветвям и лианам носилось множество крупных (несколько крупнее шимпанзе) обезьян с густым рыжеватым мехом — мы уже встречали их во время спуска по нашей реке. Обезьяны издавали совершенно немыслимые звуки (цоканье, пронзительные возгласы и неприятные лающие выкрики, напоминавшие придурковатый смех), отчаянно жестикулировали и корчили жуткие рожи, не забывая осыпать наш плавучий дом целым ливнем местных плодов (благо, что достаточно мягких). Дважды уклонившись от этих упругих метательных снарядов, я подобрал с палубы самый крупный плод и, недолго думая, запустил его прямо в ближайшую обезьяну, разинувшую рот и заливающуюся идиотским хохотом. Плод влетел прямо в широко раскрытую пасть, и жуткий звук мгновенно оборвался — обезьяна вытаращила глаза и схватилась за морду, отчаянно пытаясь извлечь прочно застрявший фрукт… «Обстрел» плота немедленно прекратился — обезьяны обеспокоено забегали по лианам, издавая тревожные возгласы, а одна из них даже стала суетливо попытаться помочь пострадавшему сородичу извлечь плод из пасти. Преследовать вдоль берега они нас больше не стали, и через несколько минут вся шумная орда осталась далеко позади.