И тогда американские патрули стали «…задавать вопросы, на которые должен ответить всякий американец. Кто такой Микки Маус, какое прозвище носит та или иная бейсбольная звезда».
Тут уже появляется некая изящная закольцованность интриги: с фольклорным страшилищем Скорцени стали бороться с помощью фольклора же…
Но случай с генералом Брэдли стал еще более красивым поворотом сюжета. В самый разгар «охоты на диверсантов» на дороге был арестован командующий группой армий генерал Брэдли. Сдав положенный экзамен по Микки Маусу и Дональд Даку, генерал засыпался, когда ему приказали назвать столицу штата Иллинойс. Точнее генерал-то назвал правильно: «Спрингфильд», но проверяющий сержант слыхал только о крупнейшем городе Иллинойса, и был уверен, что «правильный ответ — Чикаго»… «Генерал Брэдли был арестован и увезен на допрос в штаб американской армии».
Добавим, что в той военно-нервозной обстановке генерал с огромной вероятностью был бы просто застрелен, произведи он хоть какое-либо резкое движение, диктуемое, кстати, естественной уязвленностью военачальника, да и знатока американской географии тоже…
Мораль: знания, вырывающие индивида из круга, в котором вершится действо, (пускай и походящее на средневековую «Охоту на единорогов») — излишни и опасны.
«Ученые — военщина»
Нота весьма характерного сожаления прозвучала, впервые на Пагуошской конференции [5]еще в начале 60-х годов, а затем — многократным эхом в выступлениях ученых, гуманистов, а далее — ив книгах, фильмах соответствующей тематики: «Мы столько проповедовали о мире, гуманности, но угрозу мировой термоядерной войны победили простые и холодные калькуляции генералов! Именно их расчеты возможных потерь отодвинули войну».
Не знаю, подсластило ли обиду ученых-пагуошцев присуждение им в 1995 году Нобелевской премии мира, но антитеза эта вполне сформировалась: ценности гуманизма и расчеты Генштаба. И сравнение их эффективности в деле предотвращения Большой войны. И явная победа — генштабовских сметчиков.
Но если чуть вдуматься, отвлечься от сословной солидарности, конфронтации «интеллектуалы — военщина», то окажется, что даже и такой способ достижения результата (предотвращения мировой ядерной войны) — все же свидетельство известной интеллектуальной утонченности XX века. Полувековой мир продержался, по сути — на хорошем воображении, на способности представить невидимое, поверить — не вкладывая перстов в раны.
Мысленно прикладывая виртуальные картины развалин к Москве, Нью-Йорку, Ленинграду, Магнитогорску, Чикаго, Лос-Анджелесу… генштабисты словно с какой-то своей точки зрения перечитали Евангелие, где Спаситель говорит апостолу Фоме: «Ты поверил, потому что увидел… блаженны не видевшие и уверовавшие»…