Теперь мы редко встречались с Теодосией. В Кеверол-Корт устраивалось множество приемов, на которые меня, естественно, не приглашали. В Гиза-Хаус тоже бывали развлечения, но совсем иного характера. Хотя Тибальт и его отец часто бывали в Кеверол-Корт, а сэр Эдвард и его супруга посещали Гиза-Хаус, я слышала от Табиты, что за обедом в Гиза-Хаус часто велись оживленные разговоры — в основном о работе, которой были заняты хозяева — об этом захватывающем увлечении прошлым.
Моя жизнь тоже сильно изменилась. Я вместе с Доркас и Элисон навещала прихожан нашей церкви. Относила больным цветы из нашего сада, читала вслух тем, кто плохо видел, относила продукты тем, кто был прикован к постели, ездила в город за покупками для них — в маленькой рессорной двуколке, которую мы называли повозкой. Это была двухколесная коляска, в которую запрягали нашего старого Джоррокса, нечто среднее между лошадью и пони.
Я постепенно становилась все больше похожей на типичную дочь священника. В то Рождество мы с Оливером принесли рождественское полено, а потом вместе с Элисон и Доркас соорудили рождественский куст. Он состоял из двух деревянных обручей, соединенных под прямым углом, потом мы украсили его хвоей. Это старинное корнуоллское традиционное украшение, и мы предпочитаем его елке, которую многие местные жители считают иностранным нововведением. Я ходила петь рождественские гимны, и когда мы пришли в Кеверол-Корт, нас угощали горячими булочками, шафранным кексом и вином с пряностями и сахаром. Я видела Теодосию и Адриана в парадном зале, и меня охватила тоска по старым добрым временам.
Вскоре после Рождества внезапно похолодало, что случалось очень редко. Ветки деревьев были покрыты белым инеем, а на пруду дети могли кататься на коньках.
Преподобный Джеймс простыл, за простудой последовал сердечный приступ; и хотя ему стало немного легче, спустя неделю он умер.
Доркас и Элисон были безутешны. Я уже давно отвыкла от него. Он очень много времени проводил в своей спальне, но даже когда он сидел с нами в комнате, то почти не разговаривал — все равно будто его и не было.
Повариха сказала, что это благословенный исход, потому что преподобный никогда бы не оправился после удара.
Окна дома были плотно занавешены. Пришел день, когда раздался погребальный звон, и мы опустили тело преподобного Джеймса Осмонда в могилу, которую выкопал для него мистер Пеггер. Потом вернулись в дом священника, чтобы помянуть покойного.
Я заперлась у себя в комнате. Они хотят, чтобы я вышла за Оливера, который станет священником вместо преподобного Джеймса Осмонда. Тогда мы все продолжали бы жить, как прежде.