Георгий шел впереди, насвистывал как ни в чем не бывало.
— Дай мне руку, дорогая, — повернулся он к ней. — Здесь очень скользкие камни…
— Без тебя обойдусь!
Он обхватил пальцами Ритино запястье и помог преодолеть коварное место. Они остановились, глядя друг на друга…
Что это, неужели так действует остывшая волшебная лава?
Лава… лав… любовь?..
Ноги внезапно ослабли, а внутри горячими толчками закипало бешеное, первобытное желание… И словно ток пробежал из руки в руку, от него к ней… от нее к нему…
Нет-нет, разве можно заниматься любовью средь бела дня на совершенно открытом месте, на виду у всех?
Глупости, да кто их здесь увидит?
А вон вдали проплывает мимо белый теплоход… Наверное, все пассажиры высыпали на палубу с биноклями…
Ну и начхать! Пусть завидуют!
Ошалевшие чайки носились над самой водой, почти касаясь крыльями волн. Багровая полоса заката прорезала небо, и нестерпимо красный диск солнца тонул в окрашенном багрянцем море…
На железном листе запекались на костре черные раковины мидий.
Они приоткрывались от жара, и пузырилась по краям закипающая влага…
Острый запах будил зверский аппетит. Рита жадными глазами смотрела на мидий и нетерпеливо теребила Георгия:
— Ну, скоро можно есть?
За эти несколько дней она научилась радоваться таким простым вещам, как скудная еда, сон на твердой земле, и каждому новому утру, и каждой ночи.
Наверное, через эту бухточку проходила неведомая магнитная аномалия. Время здесь тянулось бесконечно, неторопливо, давая возможность прожить и прочувствовать каждый миг.
Соленые морские ванны вместо джакузи, печеные мидии вместо устриц, сосновые иглы взамен итальянской спальни… Оказывается, всему можно найти вполне сносную замену, кроме одного…
Никого другого, только Георгия могла представить рядом с собой Рита. Ни с кем, кроме него, закат не был бы так ал, луна так полна, а счастье не казалось бы таким бесконечным… Остановись, мгновение…
Ночью разразилась гроза.
Море вскипело, вздыбилось огромными волнами и с шумом обрушивало их на берег. Оно скрыло под собой весь пляж и теперь подбиралось к поляне.
Хилый ручеек тоже забурлил, вышел из берегов и растекся широко, до самой палатки.
Ливень обрушился на ущелье сплошной стеной, нескончаемые потоки хлестали иссохшую землю.
Палатка сразу же подмокла и стала протекать. Сквозь прорехи в крыше прямо на Риту проливались ледяные струйки.
Укрывшись спальником, они выскочили из палатки и побежали к машине, поскальзываясь в липкой грязи.
Когда-то джип Георгия казался Рите Ноевым ковчегом, спасающим от потопа единственную на земле пару. Теперь же ей было не до романтических сравнений.