У Маргариты было все, что ей нужно, и она считала это естественным, однако прекрасно понимала, что так — не у всех.
Здесь у Кости — свой мир, своя вотчина. Здесь он — король и всегда им будет. А как примет его столица — еще неизвестно. Не дай Бог, пополнит многочисленную армию безработных музыкантов.
А ей, Маргарите Солнцевой, возможно, будет совсем не до него. Нет, определенно: она не сможет вечно нянчиться с этим ребенком. Не взвалит на себя такую ответственность. Вот же, она и собственных детей пока не заводит. Не появилось такой потребности — неустанно о ком-то заботиться…
Пока что хватает в качестве объекта заботы и самой себя…
А соловей продолжал свою песнь любви: Песнь Песней…
— Мажор, говоришь? — обронила Маргарита. — А звучит, по-моему, печально.
— Что вы!
Они улыбнулись друг другу: Костя возразил именно так, как она учила, причем не задумываясь. Способный мальчик.
Он вытянул губы дудочкой. Рите почудилось, что парнишка собирается поцеловать ее.
Ошиблась, однако: Костя просвистел музыкальную фразу. Соловей изумленно примолк — и вдруг ответил ему в лад.
Видимо, он был более сговорчив, чем его давний серпуховский собрат. Воспринял Константина не как конкурента, а как собрата по искусству.
Так они и пересвистывались: Костя — такт, соловей такт. Костя руладу, птаха руладу. А потом — вместе, в унисон. И вновь разделились на два голоса…
Бесшумно приблизились Левон с Серго. Уселись прямо на влажной траве, возле столика. Покачивались, вслушиваясь, ловя ритм.
Включились — и затянули что-то гортанное, грузинское, тоже на два голоса. Как — то так вышло, что эта национальная мелодия гармонично сплелась и с соловьиной любовной лирикой, и с Костиным нервным, синкопированным джазом. Славный квартет сложился неожиданно…
Почему все самое лучшее так быстро кончается?..
Мужские голоса нарушили ночную музыку:
— Здорово, Левка! Как дела, Серый?
Левон и Серго вскочили: прибыли новые клиенты, пора опять насаживать мясо на шампуры.
Резко оборвал свою мелодию и Костя. Он напрягся и совсем неучтиво дернул Маргариту за руку:
— Пошли отсюда.
— Уже? — лениво потянулась она. — Посидим еще, они нам не помешают.
— Помешают!
Ого, мальчик взбунтовался. Он ее уже не слушается.
И тут Рита узнала загоревшую дочерна лысину и крепкую приземистую фигуру. Костин отец!
Ну, тогда все понятно.
— Чшш! — Маргарита прижала палец к губам и, соскользнув с кресла, увлекла парнишку в густую темень листвы.
Они увидали, как идущие с очередной смены таксисты обступили мангал, и Завьялов-старший спросил у шашлычников:
— Мой-то не забурялся?